Расставили нейросети: поработит ли нас искусственный интеллект

«Лос-Анджелес, ноябрь 2019». Если с датой прибытия в 2015 год Марти Макфлая из «Назад в будущее» по какой-то причине случилось много накладок и фальстартов, то фэндом «Бегущего по лезвию» оказался более дисциплинированным: в начале ноября 2019-го как по команде ленты соцсетей погрузились в ностальгию по теперь уже ретровзгляду на наше настоящее, каким оно могло бы быть. Билборды «Атари» и неуклюжие интерфейсы, дождливая Калифорния, возвращение причесок и платьев из сороковых — ну и, конечно, андроиды, почти неотличимые от людей. Несмотря на многие упущения в предсказании будущего, «Бегущий по лезвию» очень верно отразил тот постоянно нарастающий за последние лет сорок дискомфорт, что характеризует отношения человека и вычислительных машин (что во многом и определяет неубывающую актуальность фильма). Откуда мы на самом деле знаем, что мы умнее компьютера? Как жить, когда тебя целиком заменяет технология? Что если нас всех можно свести к алгоритмам?

Вопросы, еще не так давно лежавшие в умозрительной плоскости, становятся максимально приземленными: недавно стало известно, что компания Тимура Бекмамбетова Screenlife Technologies находится в активной фазе разработки русскоязычного синтезатора голоса Vera Voice (подобные технологии, позволяющие нейросети «говорить» голосом знаменитостей на английском, уже существуют и используются).

Без работы рискуют остаться не только актеры: нейросети уже умеют писать простые тексты, генерировать узоры и мелодии, вести вполне осмысленные диалоги, коммуницировать с другими нейросетями. В ближайшие годы многим из нас придется всерьез задумываться над сменой профессии и над тем, насколько большую часть своей жизни мы готовы отдать на откуп искусственному интеллекту. К счастью, к осмыслению этих вопросов нас очень хорошо подготовила популярная наука, популярная философия и в целом поп-культура XIX, XX и XXI веков: страх перед машиной-творцом — это, кажется, естественное состояние человека и многие технологические достижения в равной степени подпитывали его и помогали его преодолеть.

Растущая механизация производства тканей и текстильных изделий приводит к падению дохода английских ткачей и вязальщиков (на их невзгоды накладывается общее падение благосостояния в стране в связи с наполеоновскими войнами). В Ноттингемшире, где сосредоточено много подобных производств, заговорщики по ночам встречаются на торфяниках и планируют разрушительные атаки на станки; затем эта практика распространяется по всей Англии. Своим духовным предводителем они считают некого Неда Ладда — героя, впоследствии оказавшегося мифическим, но давшего движению луддитов название. В действиях движения слились воедино недовольство экономическим положением и падением уровня качества товаров, страх перед неизбежным наступлением будущего и кризис экзистенции — все то, что характеризует и нынешний страх перед искусственным интеллектом. Слово «неолуддит» до сих пор используется как страшное ругательство, сообщающее о том, что собеседник недалек и необразован, — при этом о неиллюзорных классовых причинах восстания предпочитают не вспоминать.

Чарльз Бэббидж описывает аналитическую машину — первый компьютер, обладающий полнотой по Тьюрингу (то есть подобный всем современным компьютерам). Бэббидж в итоге не смог раздобыть достаточно денег, чтобы соорудить свой механизм, так что он не построен по исходным схемам и по сей день. Это не помешало Аде Лавлейс в 1843 году придумать первую современную программу, которая могла бы работать на таком компьютере, и таким образом стать первой программисткой в истории.

Рассматривая артефакты, обнаруженные на затонувшем рядом с островом Антикитера древнеримском корабле, археолог Валериос Стаис обращает внимание на один из «камней»: внутри него находятся шестеренки. Стаис предполагает, что механизм предназначался для предсказания затмений и положения небесных тел, но ему никто не верит: остальные артефакты на корабле датированы примерно I веком до нашей эры, и до 1902 года никаких астрономических механизмов той эпохи никто не находил. О механизме забывают до середины пятидесятых годов XX века, когда несколько ученых подтверждают его природу и датировку. С тех пор так называемый антикитерский механизм, сравнимый по сложности с устройствами XIV века нашей эры, стал для кого-то символом неверия человечества в собственные способности, а для кого-то — знаком о визите инопланетян. Как бы то ни было, механизм показывает, что математическое и механическое мышление очень высокого уровня было доступно нашим далеким предкам — и они передавали часть его машинам. Легенды об оживающих статуях из древнегреческих и древнеегипетских мифов обретают плоть и подпитывают конспирологию искусственного интеллекта.

Выходит пьеса чешского драматурга Карела Чапека R.U.R. (Rossumovi Univerzální Roboti), она же «Универсальные роботы Россума». Опираясь на античные мифы об автоматонах, на легенду о Прометее, на иудейскую концепцию големов, на теорию Сэмюэла Батлера об эволюции сознания у машин и, разумеется, на главного литературного предшественника всех рассказов о разумных механизмах — роман Мэри Шелли «Франкенштейн», — Чапек почти единолично придумывает современную художественную концепцию «робота», искусственного полуразумного слуги (справедливости ради, у Чапека это организмы, а не механизмы). Весьма характерно, что первая же история о роботах заканчивается полным уничтожением человечества. В 1923 году выйдет первая постановка на английском, а слово с простым славянским корнем закрепится в большинстве языков мира. Кроме того, блестящие металлические костюмы из фильма Фрица Ланга «Метрополис» 1927 года, созданного с явной оглядкой на R.U.R., на долгие годы определят внешний облик большинства роботов на экране.

Химик, популяризатор науки и великий писатель Айзек Азимов в рассказе «Хоровод» формулирует базовые принципы не только существования искусственного интеллекта, но и написания сюжетов о нем. Они известны как «Три закона робототехники»:

Деконструкция законов Азимова в научной фантастике активно началась уже в 1950-е, когда «робот-убийца» стал тропом в фильмах категории Б, постепенно перекочевавшим и в высокобюджетные кинокартины. Современные истории об искусственном интеллекте либо полностью игнорируют эти законы, либо модифицируют их так, чтобы сделать возможным существование воинственных роботов. Несмотря на это, специалисты в области искусственного интеллекта и сейчас продолжают ориентироваться на технооптимистические и просциентистские позиции Азимова.

Как утверждает физик Эдвин Томпсон Джейнс в своей книге «Теория вероятности: Логика науки», в 1948 году математика и физика Джона фон Неймана на лекции спросили, может ли машина думать, на что он в запале ответил следующее: «Вы утверждаете, что есть вещи, которые машина не может выполнить. Если вы мне укажете точно, что же именно не способна сделать машина, я всегда смогу построить такую машину, которая сможет сделать именно вот это!» Будто комментируя это высказывание, два года спустя математик, программист и герой войны Алан Тьюринг в статье предлагает одну из ключевых концепций искусственного интеллекта — тест Тьюринга, активно использующийся и по сей день (пусть и в модифицированном виде, пусть и его критика звучит все активнее). Отличить компьютер от человека Тьюринг предлагал следующим образом: задать вопрос (исключительно письменно) и получить ответ как от человека, так и от машины. Если человек, получающий ответы на свои вопросы, не может понять, где ему отвечает человек, а где — искусственный разум, то тест пройден. Сцены, основанные на прохождении или непрохождении теста Тьюринга, есть в нескольких дюжинах научно-фантастических фильмов, романов и сериалов. Выдуманный «тест Войта-Кампфа» из «Бегущего по лезвию» фактически является вариацией теста Тьюринга, где следователь задает ключевые вопросы и следит за реакцией подозреваемого. Как и во многих других случаях, отрицательный результат теста приводит к агрессии и жестокости.

В Дартмутском колледже проходит конференция, где впервые официально использовано словосочетание «искусственный интеллект». Почти все ее участники на долгие годы вперед определяют не только моду в кибернетике, развившейся из сомнительной новомодной области сороковых в полноценную науку, но и конкретно в разработке искусственного разума. Так, Марвин Минский консультировал Артура Кларка при написании сценария фильма «2001» — одного из самых известных сюжетов об искусственном интеллекте, намеренном убивать людей (в честь Марвина назван и один из персонажей, Виктор Каминский).

Психолог Фрэнк Розенблатт, уверенный в том, что машины можно обучать так же, как животных, тестирует самообучающийся электронный механизм Перцептрон — первый прототип нейросети. В шестидесятые и семидесятые пионерские труды Розенблатта были отчасти высмеяны и забыты — в том числе вышеупомянутым Минским. Некоторые эксперты считают, что игнорирование нейросетей как концепции затруднило развитие искусственного интеллекта на годы, а то и десятилетия: в поп-культуру нейросети полноценно вошли только в 2010-е, когда на рынки вышли самообучающиеся графические приложения и чат-боты.

Джозеф Вейценбаум создает ELIZA — первого чат-бота в современном понимании. Программа ELIZA, названная в честь героини «Пигмалиона» Элайзы Дулитл, была в состоянии вести полноценный диалог с достаточно большим набором фраз и соблюдением грамматики английского языка. Несмотря на явные достижения, работы над подобными проектами были впоследствии закрыты в целом ряде исследовательских институтов: к концу шестидесятых оказалось, что изначальные прогнозы о скорости развития искусственного интеллекта были излишне оптимистичными (мол, успехи в «разгадке» основанных на логике настольных игр — все, на что стоит надеяться ИИ в ближайшие годы). На влиятельность ELIZA это впрочем не повлияло: похожий интерфейс Джордж Лукас использовал в своей дебютной полнометражке «THX 1138», а экран с выбором диалоговых опций стал источником вдохновения для целого ряда ранних видеоигр, включая, скажем, Zork. Напрямую восходит к ELIZA и генеалогия голосовых ассистентов (которые тоже зачастую носят «женские» имена: Алекса, Кортана, Алиса).

На рынке появляются первые лисп-машины — специальные компьютеры, приспособленные для экспертных систем, способных анализировать большое число данных и выдавать возможный вариант решения для конкретной ситуации. Фактически это первое массовое применение концепции big data в повседневной жизни: экспертные системы работали со скоростью, принципиально невозможной для людей, анализирующих то же количество сигналов. Системы заработали в медицине, кризисном менеджменте, борьбе с катастрофами, анализе безопасности производств и так далее. Деньги возвращаются в искусственный интеллект: теперь в нем заинтересованы не только военные ведомства и большие правительства, но и частные компании. Логичным образом большим хитом в 1983 году становится фильм-катастрофа о сломавшейся экспертной системе — «Военные игры» (паника по поводу человеческих жизней, доверяемых компьютерам, пересекается с паникой по поводу излишнего увлечения видеоиграми).

Группа Эрнста Дикманса в Баварии проводит первые тесты полностью автономных автомобилей, использующих технологии анализа изображений, поступающих на видеокамеры, — но только на специально подготовленных трассах.

Уже в 1995 году автомобиль Дикманса был способен доехать от Мюнхена до датского Оденсе и обратно, развивая на автобане скорость до 175 км/ч. В девяностые предсказания беспилотного будущего были гораздо более радужными, чем сейчас: в частности, стартапы вроде Uber рассчитывали на массовое внедрение беспилотных автомобилей уже в начале 2020-х. Однако препятствия в видеораспознавании всё еще существуют: в 2018 году была зарегистрирована первая смерть пешехода под колесами автономного автомобиля (и это был как раз автомобиль, принадлежащий Uber).

В том же 1986 году выходит последний сезон сериала Knight Rider о разумном автомобиле, борющемся с преступностью совместно с очень популярным в Германии Дэвидом Хассельхофом.

Первая половина девяностых — эпоха киберпанка в книгах, кино и видеоиграх. Соответственно, сюжеты о порабощении человечества роботами и компьютерами становятся абсолютным мейнстримом (начиная примерно с «Терминатора-2», где главный антагонист — это обретшая самосознание военная нейросеть Skynet). В новостях тоже можно услышать апокалиптические ноты — особенно в обсуждении победы суперкомпьютера Deep Blue над Гарри Каспаровым. Шахматы долгое время были священным Граалем искусственного интеллекта: если побеждать человека в нарды ИИ научился еще в 1979 году, а программа, успешно играющая в шашки, стала первым примером искусственного интеллекта в истории (в зависимости от определения это датируется либо 1952, либо 1956 годом), то шахматы, отличающиеся большей вариативностью и непредсказуемостью (а также вполне себе выступающие как символ интеллектуальности как таковой), не давались компьютеру довольно долго. Но и это прошло: фотографии грустного Каспарова обошли все СМИ.

Небольшой, но очень назойливый бум роботов-игрушек (в первую очередь похожих на гремлинов Furby и хай-тек-собак Aibo). Игрушки нельзя программировать в полноценном смысле этого слова, но они действительно обучаются (в случае Фёрби — языку, в случае Айбо — движениям) и начинают выполнять команды. Это совпадает со сменой парадигмы в изображении ИИ в кино: роботы больше не враги и не чудовища (и даже не комические персонажи в духе «Короткого замыкания»). Мелодраматические «Двухсотлетний человек» и «Искусственный интеллект» дружно переосмысляют и перепридумывают роль роботов в обществе как полноценных участников, пусть и со своими особенностями: вернуться к концепции «доброго слуги» напрямую уже никак не получится. Ну, по крайней мере, с теми роботами, которые напоминают людей или животных: случившийся чуть позже бум роботов-пылесосов показывает, что в отсутствие антропо- и зооморфизма мы всё еще испытываем ограниченную эмпатию к роботам.

Выходит фильм (мультфильм? заставка к игре, но без игры?) Final Fantasy: The Spirits Within, срежисcированный создателем одноименной серии РПГ Хиронобу Сакагути и по-прежнему считающийся одним из лучших примеров того, что такое «зловещая долина» (когда искусственное изображение человека слишком сильно похоже на него, чтобы не считать это абстракцией, но недостаточно сильно, чтобы принять изображение за живое существо). Фильм разорит киноотдел компании Square, но подарит нам интересную дискуссию о природе «цифровой актрисы» Аки Росс и ее постерах в бикини (все эти обсуждения объективации 3D-моделей получат новую силу в 2010-х, с большим распространением VR-порнографии и вопросами прав роботов на неприкосновенность).

«Первой виртуальной группой» часто называют Gorillaz, но это всё же пример классических музыкантов, скрытых за мультипликационным фасадом. Хацунэ Мику (имя можно перевести, как «первый звук будущего») — это уже совсем другое дело: певица, которой как бы нет и, строго говоря, быть не может. Первый и самый известный из вокалоидов, японских плагинов для синтеза голоса, обладает мультипликационным аватаром, собственными песнями и внушительной фан-базой. Это, конечно, не первый прецедент поющего компьютера (помимо прочего, здесь стоит вспомнить великий российский проект 386 DX и его каверы на гитарную классику), но самый известный и самый значимый: в этот момент продюсеры по всему миру резко поняли, что заменить можно не только создателей мелодий, но и певцов.

Один из хедлайнеров важнейшего мейнстримового фестиваля Coachella — голограмма (ну, точнее, видеопроекция). Не фигурально, а вполне буквально: убитый в 1996 году Тупак Шакур «воскрес» в совместном концерте со Снупом Доггом и Доктором Дре (потом они даже планировали поехать в тур, но в итоге Дре решил, что это лишнее). Сомнительное с этической точки зрения «воскрешение» Тупака привело к возвращению его альбомов в чарты и ускорению совершенствования подобных технологий: уже в вышедшем в 2016 году фильме «Изгой-один» умерший в 1994 году Питер Кушинг, восстановленный в виде 3D-модели, играл довольно значимую роль.

Дальше — больше: в 2020 году должен выйти фильм «В поисках Джека», где одну из главных ролей играет Джеймс Дин, погибший в 1955 году. Тем временем основанный в России стартап Replika продолжает работу над созданием нейросетей, способных имитировать речевые и лексические особенности погибших людей.

Выходит FakeApp, первая коммерческая программа для домашнего изготовления так называемых дипфейков, где голос или лицо одного человека совмещаются с телом и лицом другого человека, так что на экране можно наблюдать видеогибрид, аналог вышеупомянутого «цифрового воскрешения» или превращение одного лица в другое. Разумеется, первым делом эта технология используется для изготовления поддельной порнографии со знаменитостями (по некоторым подсчетам, это более чем 95 % всех дипфейков). Тут как тут и банковские махинации с видео и голосом, а заодно и фальшивые видео, порочащие политических оппонентов (одно такое видео, со спикером Нэнси Пелоси, ретвитнул официальный аккаунт Дональда Трампа). Буквально про это последние несколько лет говорит Славой Жижек: «Для меня главный вопрос — и это вопрос без ответа — как подобные технологии повлияют на наше восприятие самих себя. Будем ли мы восприниматься как свободные живые существа — или же нами будут управлять цифровые автоматы. И ключевой момент заключается в следующем: мы даже можем не узнать, что они нами управляют».

Весь 2022-й пользователи соцсетей забавляются с Midjourney — нейросетью, бойко генерирующей картинки по текстовым задачам. Именно она стоит за бесконечными новостями вроде «посмотрите, как выглядел бы мультфильм "Рататуй" во вселенной Андрея Тарковского» или «что, если бы "Гарри Поттера" экранизировал Netflix?». Несложный в обращении алгоритм в феврале 2022-го запустил Давид Хольц — выпускник факультета прикладной математики Университета Северной Каролины в Чапел-Хилл, бывший сотрудник исследовательского центра NASA и нынешний предприниматель. Его детище радует интернет до сих пор, но в ноябре 2022-го появилась новая ИИ-звезда — ChatGPT. Первый многозадачный искусственный интеллект, доступный любому пользователю, разработала компания OpenAI — обучила его и кодить, и переводить тексты, и писать собственные, и подсказывать, какую квартиру лучше купить, и пересказывать сюжеты фильмов, и шутить (правда, криво), и приободрять, и писать научные работы. Благодаря последней функции чат-бот прочно обосновался в российском инфополе: студент РГГУ Александр Жадан успешно защитил диплом, который нейросеть написала за 23 часа. Вскоре РГГУ предложил ограничить доступ к ChatGPT в образовательных организациях.

А 3 февраля ChatGPT стал самым быстрорастущим онлайн-сервисом в истории интернета — в январе число уникальных пользователей достигло 13 миллионов, что в два раза больше, чем в декабре 2022-го. Сложно сказать, поддадимся ли мы нейросетям настолько, что они начнут управлять нами, но тренд на тесное сотрудничество вырисовался.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ:

Что такое ChatGPT, что он умеет и как им пользоваться в России?

Каково это — играть на сцене с роботом

«Машины как я»: фрагмент нового романа Иэна Макьюэна