Алиса в стране откатов: почему откаты помогают нашей стране функционировать в сегодняшней реальности

Строго говоря, откат не коррупция, а норма функционирования системы, распределяющей ресурсы. Ее фундаментальное свойство. Как поделить дефицитный ресурс, если претендентов тысяча, а нужно дать одному? Кого выбрать? Поэтому и существует откат. Чиновники все прекрасно понимают, по-другому просто нельзя. Откат – клей, который склеивает страну в странное и противоречивое, но все-таки единое целое.

Есть два принципиально разных вида справедливости — сравнительная справедливость (равенство перед законом) и распределительная справедливость (когда ресурсы делит государство). У нас система распределительная, и даже протесты начинаются с лозунгов о несправедливом распределении ресурсов. Протестующим кажется, что им дали меньше, чем положено, а кому-то — слишком много.

Такая экономико-политическая модель устраивает всех и одновременно не устраивает никого, потому что каждый обижен и считает, что получил меньше, чем заслуживает.

Сословная система сложно устроена. Есть федеральные гражданские ведомства, которые, собственно, и занимаются распределением ресурсов. Внутри этого сословия можно выделить три группы: федеральные чиновники, региональные чиновники, дипломаты. Силовиков несколько категорий: Росгвардия, ФСБ, армия и так далее. Потом правоприменители: МВД, таможня, судебные приставы и другие. Есть судьи, муниципальные служащие, казаки. У каждой такой группы своя система откатов, свои права и правила — что позволено губернатору, не всегда разрешается генералу МВД, и наоборот. Есть служилые сословия (они решают задачи, которые ставит государство) и обслуживающие. Судебные приставы, например, служилое сословие, которое было создано, чтобы не дать полиции саботировать исполнение судебных решений. Медийщики — обслуживающее сословие, которое появилось стихийно и существует в общем-то на птичьих правах.

В любом государстве есть классовое расслоение (по уровню потребления) и сословные различия (разный уровень доступа к государственной кормушке). В Европе, например, сейчас складываются отдельное сословие беженцев и сословие пидорасов разного рода. В России сейчас вообще нет классовой структуры, только сословная. Чтобы появилась классовая система и начал формироваться средний класс, нужно прежде всего перейти к сравнительной справедливости, к равенству перед законом.

Сословия конкурируют друг с другом и воюют за доступ к ресурсам. Чтобы сословию выделили ресурс или чтобы оно могло отобрать ресурс у других сословий, ему требуется придумать достаточно убедительную угрозу, для борьбы с которой такой ресурс необходим. Проблема в том, что межсословные войны никак не организованы. Где представительства сословий? Где сословные собрания? Прокурорские против судейских, ФСБ против МВД — конфликты сейчас приходится решать через какие-то подставы, интриги. Нет институтов, которые могли бы все это регулировать. Нужных законов не существует, сословиям приходится опираться на неписаные правила, понятия. Этих правил нет на бумаге, в отличие от УК или воровского закона, понятия возникают в ходе разборки и исчезают сразу после нее. Интересная правовая система, я предлагал юристам ее описать, но никто не берется. Как формировалось то или иное понятие? Как понятия видоизменились с 1990-х?

Разборка по понятиям — манифестация доступных тебе ресурсов. Демонстрировать фиктивное владение ресурсами — значит вести себя не по понятиям, за это предъявляют.

В России сейчас нет времени как неразрывного и последовательного течения событий. Будущее у нас — мечта о воспроизведении хорошего прошлого, а в настоящем мы заняты непрерывной нейтрализацией внешних и внутренних угроз.

Пока не было внешнего врага, рынок как-то существовал. Как только внешний враг появился, ожил административный аппарат распределения и перераспределения. Появился новый, административный рынок, на котором угрозы конвертируются в ресурсы, полученные для нейтрализации угроз. Одновременно обострился дефицит товаров и денег (настоящих, а не финансовых ресурсов). Товары и деньги можно получить только на рынке, поэтому возникла сложнейшая система экспорта и конвертации ресурсов. Но даже за деньги, как оказалось, нельзя получить новые технологии и новые идеи. Для этого необходим человеческий капитал.

Попытки найти новую форму существования сталинских шарашек, на которых был основан научно-технический потенциал СССР, пока не дали результата. Шарашки работают только при тюремном режиме содержания специалистов. Если бы в Сколково кроме пропускного режима были вышки и колючая проволока, там работали бы по-другому.

Сейчас обострилась борьба между разными служилыми сословиями; между служилыми и обслуживающими сословиями, конфликты внутри сословий, где есть множество конкурирующих между собой кланов. Отношения между кланами иногда настолько плохие, что информация об их междоусобных конфликтах начинает просачиваться в публичное поле. Насколько я понимаю, это либо подготовка к транзиту, либо сам транзит. Радикальных перемен, конечно, не будет. Система устоит, поменяются только действующие лица.

Больше всего элиту беспокоит проблема наследства. У всех выросли взрослые дети, но не понятно, как передать им свое положение. Что завещать — должность? Но ведь важна не сама должность, а власть, которую она дает, и связанное с ней право перераспределять ресурсы.

Теоретически чиновники могли бы раздавать друг другу какие-то отрасли или целые регионы в виде наследственных вотчин. Создать механизм наследования — это для элиты сейчас самая важная задача.

Разговор о политике и экономике в России со стороны выглядит как беседа двух сумасшедших. Называют какие-то термины («банки», «суд», «парламент»), то есть описывают вроде бы те же явления, что и в других странах, но говорят совершенно о другом. И прекрасно друг друга понимают. Такая сцена из Льюиса Кэрролла.

Государство монополизировало власть, деньги, информацию, сырье. В России нет денег, есть финансовые ресурсы, нет товара и человеческого капитала, есть материальные и трудовые ресурсы. По трубопроводам идет скважинная жидкость, и только на таможне она превращается в нефть. Точно так же финансовыми ресурсами можно начинать пользоваться только после того, как они пересекают границу и конвертируются в деньги.

Несмотря на внешний абсурд происходящего, система получилась прочная. В экономике чиновники не разбираются, но от них никто и не требует в ней разбираться. Требуют обеспечить голосование, высокие рейтинги первых лиц, отсутствие протестного поведения. У нас официально главные цели — социальная стабильность и территориальная целостность. Обе цели достигаются. Все работает.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ:

Человек с долгами — несвободный человек: что такое финансовая независимость

5 вещей, которые должен знать начинающий инвестор в 2019 году