Твой Дагестан — повсюду: как Хабиб Нурмагомедов из бойца UFC превратился в одного из главных героев современности
«Черт, это снова происходит?!» — ужас был написан в глазах главы UFC Даны Уайта. На лице, между тем, расплывалась странная улыбка. Так бывает, когда происходит что-то безумное — и ты понимаешь, что ничего не можешь с этим поделать. Хабиб только что выкрутился из «гильотины» — удушающего захвата шеи, который пытался ему провести Дастин Порье, затем сам зашел сопернику за спину, взял в захват и заставил сдаться. Затем проходит что-то около двух секунд — и Нурмагомедов выпрыгивает из клетки — перемахивает через ее верхнюю часть и летит ногами вперед... Все это уже было год назад, когда дагестанец уничтожил Конора Макгрегора — и результатом стала драка в рингсайде, драка команды Хабиба с Конором в клетке, невручение чемпионского пояса, бунт зрителей в зале, дисциплинарные слушания, штрафы, дисквалификации всех участников этого безобразия...
Хабиб после победы над Конором привез чемпионский пояс домой, а затем отправился в мировое турне, встречался с президентами России, Турции, Кыргызстана — страны, где целые стадионы собираются только ради того, чтобы посмотреть на него хотя бы издалека. Затем увиделся с шейхами на Аравийском полуострове, съездил в Нигерию с благотворительной миссией, а также издал книгу о себе и своем пути к славе.
Утром после боя с Порье Нурмагомедова поздравляют политики, главы государственных компаний, селебрити всех мастей. Центр Махачкалы выглядит так, будто вот-вот начнется гражданская война, толпы на улицах, крики, звуки сирен, папахи повсюду. В Москве ночью из каждого второго автомобиля слышна была песня «Мой Дагестан», под которую выходит в клетку Хабиб.
Его Дагестан — теперь везде. В Абу-Даби, например, весь зал был в папахах (они продавались по 550 дирхамов за штуку — около 9900 рублей). Но и без этого чемпион UFC в легком весе чувствовал себя там как дома. Весь исламский мир — его дом. Мусульмане видят в Хабибе не только носителя своей культуры, он не просто разделяет их традиции и ценности. Нурмагомедов — человек с перспективами, и после завершения карьеры в ММА он может стать кем угодно. Может делать все, что сам захочет. Кроме одного — он никогда не сможет остаться один, в покое.
Перед поединком его отец и тренер Абдулманап Нурмагомедов рассказывал, что в семье скоро будет пополнение: Хабиб с женой ждут третьего ребенка. У Абдулманапа уже 10 внуков и внучек, и все мальчики совершенно точно будут заниматься борьбой. Сейчас семья Нурмагомедовых — и многочисленные братья, родные и двоюродные — уже бренд. Они бойцы, они организаторы турниров, по борьбе и самбо, фактически под их семейное име один спонсор — производитель «энергетиков» — создал лигу боев ММА, которой тоже нужно как-то управлять. И этим тоже нужно будет заниматься Хабибу. Те, кто выглядел как уличная банда в 1990-х — начале 2000-х — ребята, которых в Махачкале называли «манаповскими» и опасались в серьезных разборках — теперь главные идеологи, и когда они говорят о духовности, о молодежи и культуре, их слушают. Они двигают спорт, они занимаются социальными проектами — по-своему.
Хабиб сейчас — самый значимый и известный боец-мусульманин со времен Мохаммеда Али — если не считать Майка Тайсона, который принял ислам в тюрьме, часто обращался на ринге к небесам, но в какой-то момент перестал. Нурмагомедов ясно показывает, что он часть того мира, который определяется не границами государств, не флагом и не какими-то еще формальными признаками. Как раз тот случай, когда весь интернет и все болельщики в мире делятся на тех, кто в папахах, и тех, кто нет.
Дастин Порье дрался не с Хабибом, не с обычным бойцом смешанного стиля, с которым пытался справиться Конор Макгрегор, Эл Яквинта, Эдсон Барбоса и другие... Здесь что-то другое. Ты понимаешь это, когда прибываешь в страну, где специально под его бой строят арену — на острове, который сам стоит около 36 миллиардов. Гонорары Нурмагомедова теперь, похоже, самые высокие в UFC. Гарантированные суммы по контракту в районе 6-7 млн долларов за бой, плюс, процент с продаж платных трансляций — и еще не факт, что департамент культуры и туризма Абу-Даби не подкидывает дополнительных денег в общий котел. Так что — да, Порье решил воздержаться от трэш-тока, бойцы демонстрировали максимальное уважения, обменивались только добрыми словами — и в какой-то момент даже стало совсем скучно. Публике, чтобы хоть чем-то занять людей в твиттере и инстаграме (Социальная сеть признана экстремистской и запрещена на территории Российской Федерации), начали скармливать новости о возможном прибытии на бой Конора Макгрегора, Владимира Путина. Еще немного — и те, кто это придумал, сами начали бы в это верить.
Публике нужны мифы, нужны герои. Хабиб Нурмагомедов весь состоит из этих мифов и легенд. В Древней Греции не было бы никакого жизнеописания подвигов Геракла, если бы они видели, как дагестанец, будучи ребенком, борется с небольшим, но все же медведем. Вальхалла у викингов была бы в районе гор Кавказа. В современном мире такое поклонение приобретает причудливые формы. Агрессивные фанаты в инстаграме (Социальная сеть признана экстремистской и запрещена на территории Российской Федерации) накидываются на каждого, кто посмеет усомниться в величии их героя. Доставалось и соперникам, и сторонним людям, решившим высказать непопулярное мнение, и тем, кто просто шел мимо. Все, наверное, помнят, как поклонники Ирины Шейк атаковали в комментариях инстаграм (Социальная сеть признана экстремистской и запрещена на территории Российской Федерации) Леди Гаги, — так вот, в боях с фанатами бойцов с Кавказа происходит все то же самое, но со вполне реальными угрозами и оскорблениями куда жестче.
Нурмагомедов сейчас пытается от этого уйти, но даже он не в состоянии контролировать полчища интернет-воинов, готовых вступиться за него в любой момент. Он говорит об уважении, он меняется с побежденным противником футболками, как в конце матча делают игроки футбольных команд, показывая fair play, и все это действительно возможно сейчас — в Абу-Даби. Посмотрим, будет ли это возможно в США, где индустрия боев функционирует совершенно иначе. Где ненависть остается главным двигателем продаж, а трэш-ток основным из маркетинговых приемов.
Сейчас Хабиб, с его слов, больше всего хочет расправиться со стейком и бургером — сгонка веса перед поединком была тяжелой. И все же кое-что указывает нам на то, что он уже сейчас думает о далеко идущих последствиях своих действий. Он не хочет больше ассоциироваться с сокрушением всего вокруг, уничтожением, бесчинствами.
«Я хотел бы провести бой с Жоржем Сент-Пьером, на стадионе где-нибудь в Африке, чтобы все доходы пошли на благотворительность. На помощь детям, у которых даже нет чистой питьевой воды». Занавес.
Сент-Пьер — один из тех персонажей, к кому Нурмагомедов испытывает большое уважение. Он давно уже не является чемпионом и действующим бойцом: Жорж то обдумывает возвращение в бои, то забывает об этом. Но вытащить его в клетку именно таким образом — пожалуй, единственный возможный вариант. Тогда не нужно будет говорить о ненависти и неважно будет, кто выиграл и кто проиграл. Бой за гуманистические ценности. Бой-мечта.
Правда, в давнее время именно так Али и Формана затащил в Африку Дон Кинг — и все равно «самый черный бой для черного континента» закончился распилом денег оффшорными компаниями. Бои были и будут оставаться большим бизнесом. Но, кажется, Хабиб Нурмагомедов изнутри индустрии и сам отлично это понимает.
...Вот он летит ногами вперед в толпу после своей победы. Дана Уайт внезапно начинает хохотать, когда Хабиб заключает его в объятия и трясет от радости. Дальше его хватают друзья, близкие, шейхи — все. В Москве праздник, в Махачкале — и вовсе второй (или первый?) Новый год. Интернет взрывается сообщениями, картинками, мемами. Прямо сейчас, в этот момент, каждый из бойцов осознает, как осознал только что Дастин Порье: смешанные единоборства — это мир Хабиба. А вы просто в нем живете.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: