Почему Борис Джонсон — не британский Дональд Трамп

В отличие от Трампа Джонсон совсем не похож на радикала-аутсайдера, которого привели к власти низовые активисты в обход партийных элит. Свои голоса за нового премьера отдали не только рядовые члены Консервативной партии, но и большинство в парламентской фракции, включая умеренных тори, голосовавших на референдуме 2016 года за то, чтобы остаться в Евросоюзе.

Да, не всем тори по душе вызывающий стиль Джонсона, его оскорбления в адрес мировых лидеров и байки про Евросоюз — например, о привлечении полиции для мониторинга кривизны бананов. Да, умеренных консерваторов настораживает намерение Джонсона любой ценой покинуть ЕС 31 октября. Однако в целом большинство тори считают, что альтернатив подходу Джонсона у них нет.

Отменять Брекзит в партии не готовы, а ту сделку по Брекзиту, которую согласовала с ЕС Тереза Мэй, блокируют в парламенте жесткие евроскептики. В таких условиях агрессивный подход Джонсона и его чудаковатая репутация — это шанс выбраться из тупика. Осознав, что при Джонсоне риск Брекзита без сделки реален, ЕС и тори-евроскептики, вероятно, станут более склонными к компромиссам, и в последний момент консенсус все-таки будет найден.

Кроме того, из всех кандидатов Джонсон лучше всех подходит на роль «мистера Брекзита» — воплощение оптимистического будущего за пределами ЕС. Избиратели консерваторов слишком устали от проволочек с разводом Лондона и Брюсселя, монотонность Мэй вгоняла их в уныние.

По бесшабашному стилю поведения Джонсон действительно может быть больше похож на радикала Трампа, а не на технократа Мэй, но по реальной повестке новый британский премьер мало чем отличается от своей предшественницы. Для начала Джонсон отказывается противопоставлять себя элитам — осушать коррупционное болото Вестминстера или выводить на чистую воду лоббистов, космополитов и других врагов народа.

Амплуа революционера слабо сочетается с анамнезом Джонсона — выпускника престижных Итона и Оксфорда, который, хоть и с перерывами, участвовал в большой британской политике еще с начала 2000-х годов. Если Трамп гордо называет себя white trash, под одобрительное ликование низов раздает оплеухи истеблишменту и унижает надменных интеллектуалов, то Джонсон, наоборот, выступает эмиссаром от элит, который должен примирить их с народом, обезвредив радикальные силы.

Даже Брекзит для Джонсона — это не возможность вернуть страну на 50 лет назад, а способ реформировать статус-кво, сохранив самостоятельность Британии на фоне углубления евроинтеграции в остальной Европе. Это не националистический уход в себя, а глобализация a la carte. Ядерный электорат правых получит возвращение Британии суверенитета, граждане со скромным достатком и жители провинции — снижение миграции из-за рубежа и рост социальных госрасходов, а либералы — отмену европейских регламентов и новые торговые сделки.

Отличия от Мэй тут только стилистические. Это технократичная Мэй еще в начале своего премьерства отказалась от непопулярного курса на затягивание поясов и стала наращивать бюджетные расходы. Это Мэй сразу пообещала реализовать жесткий Брекзит с выходом Британии из Европейского единого рынка (ЕЕР) и Таможенного союза ЕС.

В эти заложенные три года назад приоритеты Джонсон разве что добавил еще немного бескомпромиссности. Если Мэй хотелось уравновесить рост госрасходов новыми налогами, то Джонсон хочет одновременно и снизить налоговую нагрузку, и инвестировать в образование и полицию. Если Мэй говорила о возможности Брекзита без сделки, но до последнего пыталась этого избежать, то Джонсон, похоже, готов и к такому исходу.

Другой вопрос — насколько курс Джонсона перспективен для Консервативной партии с точки зрения рейтингов. Шансы заполучить новое большинство у консерваторов есть. Да, на последних выборах они потеряли 13 мест и, таким образом, лишились большинства (сейчас тори опираются на поддержку ольстерских юнионистов). Но эти потери — издержки мажоритарной системы.

На тех выборах тори завоевали рекордный процент голосов (37%) — на 5,5% больше, чем в 2015 году, и больше, чем любая партия с 1997 года. Просто новые избиратели тори, привлеченные к партии Брекзитом (рабочий класс, пенсионеры), рассеяны по всей стране, что не позволило конвертировать их поддержку в победы в отдельных округах.

В пользу Джонсона могут сыграть два фактора, которыми не смогла воспользоваться его предшественница. Прежде всего он куда лучше справляется с публичными выступлениями, чем Мэй или лидер лейбористов Джереми Корбин. Яркость Джонсона и его либерализм в таких вопросах, как права меньшинств, могут привлечь молодежь и жителей крупных городов, отказавшихся голосовать за тори во главе с Мэй в 2017-м.

На еще больший прирост голосов Джонсон может рассчитывать, если сумеет провести упорядоченный Брекзит. Покинув Евросоюз, тори выбьют почву из-под ног жестких евроскептиков из Партии Брекзита и восстановят свою монополию в правой части спектра. При плавном выходе из ЕС консерваторы также могут привлечь часть тех колеблющихся избирателей, кто в 2016 году голосовал против выхода из ЕС, но в принципе готов смириться с Брекзитом на определенных условиях (их около трети от голосовавших против выхода).

Наконец, упорядоченный Брекзит внесет разброд в ряды сторонников лейбористов. Те из них, кто был резко против Брекзита, могут наказать свою партию за слишком нерешительную поддержку членства в ЕС и проголосовать за подчеркнуто проевропейскую партию «Либеральные демократы».

Впрочем, разблокировать все эти электоральные бонусы Джонсон сможет при одном условии: ему нужно получить от Евросоюза соглашение, которое предусматривало бы после Брекзита переходный период и переговоры по экономическому сотрудничеству. А такой исход не гарантирован.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: