Весна на проспекте Путина
Адам*, 24 года, художник: Чеченец не так сильно отличается от русского. Есть моменты, которые нам запрещены из-за обычаев, но в большинстве случаев люди здесь посещают те же места, так же отдыхают, ходят в кафе, библиотеки и музеи, гуляют после работы, общаются, знакомятся. Да, ночных клубов у нас нет, чеченцы не пьют алкоголь, не делают татуировки — по религии нельзя. От красных мокасин давно отошли — и мы тоже, как и вы в Москве, высмеиваем стереотипы, связанные с тем, как одеваются чеченцы. Мы не древние люди, знаем, что про нас говорят. С чувством юмора у нас все нормально.
В плане соблюдения обычаев Грозный сильно отличается от остальной Чечни. Здесь в кафе можно увидеть, как девушка и молодой человек сидят за одним столом, как по улице идет девушка с непокрытой головой — в других районах Чечни, в аулах таких свободных нравов нет. В Грозном есть рестораны с итальянской кухней, японской, китайской, с пиццей и бургерами. Есть несколько круглосуточных кафе, в них заходят иногда перед религиозными мероприятиями, которые часто проходят в четыре-пять утра. И, конечно, в моде национальная кухняЖижиг-галнаш
Как готовят главное национальное блюдо Чечни, рассказывает повар ресторана «Жижиг-галнаш» Раиса Мусаева: «Нарезанную крупными кусками говядину отваривают в подсоленной воде с целой луковицей. Замешивают тесто из пшеничной или кукурузной муки, нарезают его тонкими и широкими пластинками и скатывают в трубочки. Их отваривают в мясном бульоне и получившиеся галушки подают на одной тарелке с вареным мясом и пиалой чесночного соуса». — на национальное у нас всегда был спрос, а сейчас, когда нашу кухню стали еще и красиво оформлять, открывать заведения в видных местах, на проспекте Путина и Кадырова, он особенно высок.
Мое место — это Центр современного искусства, что-то вроде антикафе, где иногда проходят выставки. Каждый день там собирается креативная молодежь — журналисты, дизайнеры, музыканты — человек 20-25. Мы обсуждаем важные темы, ставим музыку, играем в «Мафию» и «Монополию». Как-то раз в ЦСИ зашли человек шесть-семь из какого-то села, в спортивных костюмах, — это выглядело странно и смешно. Сразу видно стопроцентное различие. Во-первых, человек из села либо не говорит, либо слабо говорит на русском языке. В ЦСИ все говорят по-русски. Во-вторых, он не разбирается в определенных вещах, не читал какие-то романы, на дух не переносит зарубежную музыку. Я, например, люблю Oasis, Beatles, Queen — я считаю Фредди Меркьюри самым гениальным музыкантом. Эти люди нас не понимают, считают, что мы национальные предатели, повелись на модные тенденции и забыли о своем менталитете. Те ребята посидели у нас полчаса, больше не выдержали. И на выходе такие: «Мы сюда больше не пойдем, это странные люди, о, куда катится Чеченская Республика».
Есть ли в Грозном места для геев? Нет, геям нигде рады не будут, даже в ЦСИ. Мы современные люди, но этого мы не можем понять и принять. Человек должен быть сильным, должен себя перебороть. По религии это самое большое табу, а религия — важный момент в жизни каждого чеченца, будь ты из села или из Грозного. Впрочем, Фредди Меркьюри мы в ЦСИ, конечно, пустили бы и даже поговорили — в его случае мне плевать. Я бы ему так и сказал: «Мне это не нравится, но давай лучше поговорим о твоей музыке, я люблю твое творчество».
Сабина*, 25 лет, юрист: Мне бывает странно слышать, что в Москве или за границей мужчинам легче делать карьеру, что у них зарплаты выше. У нас нет такой дискриминации. Женщина легко может стать начальницей; это не странно, если у женщины выше зарплата. Любовная жизнь — это уже другой вопрос. Девушки могут ходить на свидания, но желательно встречаться в местах, где никто из твоих родственников-мужчин тебя не увидит, — это считается неприличным. Один раз мы с парнем прогуливались в парке, а нам навстречу вышел мой брат со своим другом. Мы сделали оттуда ноги и потом с братом об этом не говорили, как будто ничего не было. В кафе и кино тоже нельзя ходить вместе. Те, кому сейчас 17-18 лет, уже могут позволить себе пойти вдвоем с парнем, а моим ровесницам это кажется странным.
Со своим парнем я познакомилась во «ВКонтакте». Но обычно знакомятся на улицах. Я слышала истории, как девочки подходят первыми, но таких случаев один на миллион. Зато для знакомств недавно начали использовать приложение Periscope. Ты включаешь видео, тебя может видеть кто угодно, писать комментарии, а ты отвечаешь. Мы с братом проводили эксперимент: он создал трансляцию «Сабина готовит котлеты», и за пять минут появилось 60 зрителей, хотя когда на экране мужчина, зрителей почти нет. Вслед за девушками, которые знакомятся таким образом с парнями, появилась и группа, которая решила очистить от них Periscope. Каждый раз, когда начиналась трансляция, они делали скриншот, выкладывали его и писали: «Как тебе не стыдно?» Мне брат тоже не разрешает одной сидеть в Periscope.
Платок для чеченской девушки стал постоянным спутником. Если он у меня не на голове, то всегда в сумке. Я не замужем и люблю красиво уложить волосы — за это могут сделать замечание, но я всегда хожу в наушниках, это ограждает от негативных разговоров. Помню, был случай — какое-то усиление, проверяли, кто без платка на улице. Я решила: ладно, надену. И ровно через дорогу от меня на перекрестке стоит девочка лет шестнадцати, в платье ниже колен и с распущенными волосами. Подъезжают черные иномарки, выходят накачанные парни с автоматами и кричат ей на чеченском: «Как тебе не стыдно, надень платок, ты что, русская, что ли!» Меня это очень напугало. Я как раз вернулась с семинара по гендерному неравенству в Петербурге — убеждала там всех, что у нас такого нет.
Пару лет назад на ТНТ шел молодежный сериал «Чернобыль», и русский актер, который играл там главную роль, Сергей Романович, в реальной жизни принял ислам. Его жена Саша Головкова тоже приняла ислам. Они очень-очень здесь популярны, даже мои сестры копируют стиль этой девочки: рюкзак, кеды, длинная юбка. И теперь все ходят под копирку.
Красить ногти нормально. Но это неудобно, потому что ты пять раз в день делаешь омовение перед намазом и вода должна омыть каждую часть тела. А если у тебя лак на ногтях, омовение не будет полным. Можно накрасить, потом смыть, сделать намаз и заново накрасить — но таким людям просто делать нечего. Говорят, есть лак, который позволяет воде проникнуть сквозь ногтевую пластину. Но он по структуре ломкий: обычный держится два-три дня, а этот через день уже трескается.
Девочки, которые любят наряжаться, приходят в торговый центрОбъявление на двери женского туалета
«Мусульмане! Убедительная просьба не мыть обувь в местах омовения». «Гранд-парк» в платьях со шлейфом, с клатчами блестящими — показать себя. Приходят в сапогах, переобуваются в туфли и ходят по магазинам в таком наряде. Была шутка: «О’кей, Google, как объяснить девочкам из "Гранд-парка", что не надо надевать вечерние платья». И мы прикалываемся с сестрами, что недостаточно шикарно одеты, чтобы пойти туда покушать мороженое.
Амина*, 40 лет, учительница младших классов: Несколько дней назад у меня был урок чеченского языка, и мы разбирали текст по военной тематике. Я говорила детям, что среди чеченцев нет поколения, которое бы не видело войну, и дай Бог, чтобы вы оказались таким поколением. Но я, к сожалению, в этом не уверена, потому что если назад оглянуться, с каким-то постоянством каждое поколение чеченцев проходит через военные события. Все это, конечно, меняет психику: я занимаюсь детской психологией и вижу, что у военных детей есть агрессивность, замкнутость, неуверенность, страхи.
В нашей школе мы стараемся говорить с детьми по-русски, школьная программа тоже на русском, но в целом сейчас пошла мода мешать языки. Дети между собой переговариваются на чеченском, но при этом часто используют русские слова. Элементарный пример: они теперь не говорят «хагл», не знают такого слова, они скажут «зайчик». Пошли мы в зоопарк. Дети называют зверей по-русски без проблем, а когда я спросила, как по-чеченски лев, они почему-то начали отвечать по-английски. Но и среди взрослых вы встретите мало людей, которые, к примеру, называют по-чеченски дни недели, числа, стороны света. Многие родители стремятся устроить своих детей к русским учителям — просто потому, что связывают их будущее с какими-то возможностями, перспективами в России, а значит, с русским языком.
Дети впитывают все, что происходит вокруг. В прошлом году я вела в четвертом классе «основы религии и ислама», пол-урока объясняла про пророка Мухаммеда. В конце я решила проверить, насколько ученики усвоили материал, и задала вопрос: кто пророк. Они сказали, что это Рамзан Кадыров. Я там чуть не рухнула. Коллеги потом говорили, что это логично и не стоит удивляться — настолько их пропитали, что они не могут отличить. Но представьте, в русскоязычной школе пол-урока рассказывать про Иисуса Христа, а потом дети скажут, что это Владимир Путин.
Вахид*, 46 лет, преподаватель Чеченского университета: Самые популярные факультеты у нас — юридический, экономический и прикладной электроники, а самая престижная профессия для выпускника — прокурор или следователь. Попасть туда очень тяжело. За пятнадцать лет даже мои лучшие студенты не смогли туда устроиться, потому что отбор идет по другим принципам — даже не скажу, что это деньги, важнее родственные связи и лояльность. Адвокатом может пойти хоть человек с улицы, лишь бы стаж был. Сейчас эта профессия не самая престижная, потому что от адвоката ничего не зависит, в судебной системе он никакой роли не играет.
Хотя в республике есть программы поддержки учителей, уровень все равно низкий — это чувствуется по абитуриентам. 100 баллов за ЕГЭЕГЭ
По официальной статистике, в отличие от ряда других южных областей, в Чечне лишь единицы выпускников набирали 100 баллов по русскому языку. Средний результат остается стабильно низким. Процент школьников, не сдавших ЕГЭ по русскому языку:
в 2011-м — 36%,
в 2012-м — 44%,
в 2013-м — 29% ,
в 2014-м — 22,5%. у нас больше не дают, уже несколько лет о таком не слышал. Но студентов сейчас много, даже больше, чем республике нужно, на мой взгляд. Правительство хочет, чтобы молодежь, плохо или хорошо, но все-таки училась. В последние годы стали очень много выделять бюджетных мест во всех трех вузах — Чеченском государственном университете, Техническом университете и Педагогическом. В 2017 году в Грозном планируют еще открыть Международный университет, там должен быть целый комплекс. Планы грандиозные: набрать иностранных студентов, привлечь преподавателей со всего мира.
Учиться в Москву, конечно, уезжают, но не в таком количестве, как можно было бы подумать. Многие, даже имея деньги, не рискуют отправлять своих мальчиков в другие регионы. У меня самого растут мальчики, и я боюсь их отправлять: вдруг у них форма носа окажется не та, или цвет глаз слишком темный. Из других республик студенты к нам не едут; изредка из Ингушетии и Дагестана, но обычно это этнические чеченцы.
В университетах теперь устроены большие молельные комнаты, расписание построено так, что полуденный намаз попадает на обеденный перерыв. В остальное время, если студент считает нужным выйти на молитву, я не возражаю. Обычно они предупреждают об этом заранее.
Зульфира Хаджиева, 33 года, владелица бутика: Народ у нас любит одеваться. Это в Москве люди копят на костюм и потом носят его два-три года, но зато ездят отдыхать, весь мир видят. У нас такого нет: здесь люди хотят, чтобы лучшая машина была, лучший дом и лучшая одежда. Моя младшая сестра живет в Бельгии, и когда сюда приезжает, на ней курточка легкая, платье простое. Я говорю: «Седа, оденься нормально». Она отвечает: «Если честно, здесь мне и самой хочется. А когда живу там — не хочется».
Еще для нас важно ребенка одеть красиво. У меня сын четырехлетний, и мама меня ругает: зачем ты покупаешь дорогие вещи, это ж на сезон. Я говорю: мам, ты же нас всегда одевала в самое лучшее, я тоже мама и тоже хочу. Помню, какие у нас в детстве платьица были яркие, красивые. Мама за ними в Турцию ездила, в Москву. Но сейчас и в Грозном появилось много бутиков, скоро откроют даже магазин женской одежды, которую шьют местные дизайнеры. Бутики пользуются спросом. Я свой открыла два года назад в торговом центре, но совсем скоро мы переезжаем на проспект Путина. Средний чек у нас — 50-60 тысяч рублей, начальники разные одеваются, директора, только Рамзана Кадырова пока еще не было. Сейчас покупают меньше, но я бы не сказала, что продажи резко упали, не чувствуется пока кризис.
Мужикам не меньше, чем женщинам, нравится вещи покупать, все любят себя. Недавно заходит знакомый клиент: «Ой, какая обувь классная». А я говорю: «У тебя же есть такая пара». Он и забыл, что покупал уже. Теплые вещи здесь не нужны, холодно бывает три-четыре дня в году, но кожаные куртки любят, кожу вообще, мех. Костюмы предпочитают синего цвета — это классика, на работу, на совещания. Покупают не только однотонные, но и в клетку. Яркие цвета тоже любят, только не красный. Бывает, клиенты приходят, видят в каталоге красные штаны и смеются — не настолько мода дошла. Еще смеются, когда шорты видят: у нас в городе их не носят, даже русские. Если шорты покупают, то только для поездок, например, на море. При этом у нас много стильных ребят, которые жили за границей, учились в Америке или в Лондоне, а потом вернулись домой.
Но и на рынке люди, конечно, одеваются. Там, как водится, полно фейков. Хорошо только, что пик увлечения брендами прошел: это первое время все в стразах были и «Армани» во всю спину, а сегодня такое не часто встретишь. Хотя люди с большими логотипами, они везде есть.
Залина Дадаева, фотограф и свадебный организатор: Наши свадьбы мне больше всего нравятся из-за запретных вещей: скромность, соблюдение правил — это очень необычно и красиво. Например, традиционное чеченское свадебное платье выглядит безумно шикарно. Оно из белоснежного кружева, обязательно с национальным ремнем из серебра или золота и с таким же нагрудником. Я бывала на московских свадьбах — и это шок. Невеста и жених рядом, родители, все в сборе, шампанское, кричат «горько». Для нас даже разговаривать мужу с женой при старших стыдно, даже после свадьбы муж не может говорить со своей женой при родителях.
Свадебный день проходит так. Утром невестуПриданое
Из списка покупок невесты, рекомендованных журналом «Свадьба Кавказа»:
Шуба
Кожаная куртка
Меховой жилет
Платье (8 шт.)
Халат (4 шт.)
Нижнее белье (15 шт.)
Духи (15 шт.)
Бижутерия
Эпилятор красят и наряжают, потом приходит мулла (в комнате с невестой обязательно должна быть замужняя взрослая женщина), произносит молитву и спрашивает, согласна ли она выйти именно за этого парня. После этого она уже получается жена. В загс в день свадьбы никто не ходит — расписываются позже, когда руки дойдут. А вообще достаточно бумаги из муфтията, которую вам приносит на подпись мулла: она подтверждает, что брак заключен по исламу.
В обед, после дневного намаза, невесту забирают, и ее встречает свекровь — она обязательно должна угостить невестку сладостями. Мужа мы вообще не видим в это время. Если это в ресторане, он может находиться в тайной комнате, сидеть там со своими друзьями. Но никто из родственников видеть его не должен. Когда невесту заводят в зал и ставят в специальный угол, начинается ловзар — национальные танцы. В последние годы у нас стали строить специальные дома торжеств: там есть банкетный зал, место для танцев, комната жениха, комната невесты, куда ее заводят, чтобы она отдохнула и поела. На свадьбе обязательно присутствует тамада. Отдельно есть взрослая женщина, которая присматривает за девушками, и мужчина, присматривающий за парнями. Без приглашения тамады никто не выходит танцевать, он сам выводит парня и девушку. Конкурсов у нас, конечно, не бывает — зато много юмора, например, разные анекдоты про невесту.
Меньше двух дней свадьбы никто не делает, иногда они даже неделю идут. На второй день есть красивый обычай — развязывание языка. Брат жениха с родственниками везут невесту к речке, она приносит в кувшине воду, а ей за это мужчины, родственники и друзья жениха, дарят деньги или подарки — только после этого она с ними может заговорить. Стрельба на свадьбе раньше входила в наши традиции, но сейчас этого нет. Это не то чтобы строгий запрет, скорее меры безопасности: чтобы, не дай Аллах, не отрикошетило. Ну и дети еще пугаются, плачут.
Разводов, особенно в загсе, у нас почти не бывает. Муж не может просто так оставить жену. Есть три веских повода, по которым он имеет право развестись: неправильное поведение, ослушание и если жена сплетничает. Тогда он три раза говорит при свидетелях «я оставляю тебя», жена собирает свои вещи и уходит. После этого мужчина может взять вторую жену, и они живут как бы в гражданском браке. Для вторых жен не принято делать торжественные свадьбы, по крайней мере, в моей практике такого не было.
Иса*, 32 года, борец клуба «Беркут»: День чеченского борца проходит незатейливо. Я встану, позавтракаю, полежу полчаса и потом в зал. Тренировка идет часа два — это если в течение двух месяцев не намечается турнираБойцовский клуб «Беркут»
Основан в 2010 году врачом-терапевтом и кавалером Ордена Кадырова Майрбеком Хасиевым. Основные направления — бокс, кикбоксинг, джиу-джитсу, микс-файт. C 2014 года на базе клуба действует организация Absolute Championship Berkut, проводящая призовые бои в Москве и регионах. На настоящий момент членами клуба являются более 800 спортсменов.. Ходить в спортзал в Грозном очень популярно. Он есть в каждом районе и везде забит. Если ты не занимаешься борьбой или боксом, ты все равно должен качаться. Когда у молодого человека торчит живот, это не приветствуется: тебе Всевышним дано это тело, и за ним, как и за машиной, надо постоянно ухаживать. Я себя не представляю с животом, хотя от этого никто не застрахован.
Борец борца узнает по толстой шее и переломанным ушам. Молодежи, наверное, кажется круто, когда уши сломаны, это, может, вызывает страх. Но это глупо, ведь ломаные уши — увечье для человека. Какая красота может быть в этих пельменях, скажите мне? Когда я в 16 лет в первый раз сломал левое ухо, я всеми силами хотел, чтобы оно у меня было как прежде. Пошел к врачам, мне что-то выкачали, поставили. Но потом оно опять сломалось, и еще раз, а потом я сломал второе ухо. Теперь врач говорит, что если удалить весь нарост, у меня уши прозрачные будут.
По мере своих возможностей я всегда стараюсь избегать уличных конфликтов. Крутой борец никогда не выскочка. Но порой психика не выдерживает, особенно если встречаю наглеца. В прошлой раз я был в следственном изоляторе год назад. Что-то натворил, дали пять суток. Там я прочитал книгу. Должен признаться, книжек за свою жизнь я прочитал, возможно, всего две. Это все, на что меня хватило. Первая была про Маугли, я маленький тогда был. А в изоляторе из всего, что было, выбрал романтическую.
После тренировки, в полдень, я молюсь: раскатываю коврик прямо в зале. По исламу спорт, в котором бьешь соперника, не приветствуется: получается, я нарушаю границу, и за это с меня будет спрос. Вечера я провожу в гостях у друзей. Последние несколько дней мы играем в шашки, но не могу сказать, что мои вечера очень интересные и насыщенные.
Моя карьера уже на закате. Ничего кроме борьбы я не умею. Но, как вы знаете, за 400 лет до вашего рождения то благосостояние, которое у вас будет, уже определено. Я имею в виду, это не зависит от того, сколько лет вы будете работать. Поэтому я думаю, что голодным не останусь.
Руслан*, 51 год, врач-травматолог: Я работаю почти двадцать лет, и по травмам, с которыми привозят людей, легко проследить, как меняется жизнь в республике. Раньше на первом месте были военные травмы. Теперь если только на минах подрываются: весной люди за черемшой ходят, а леса остались заминированы. Когда после войны город заново отстраивался, часто привозили строителей с переломами и сотрясениями. Сегодня больше всего занимают ДТП. Правда, пострадавшие за рулем часто просят записать, что «с крыши упали». Так меньше волокиты и головной боли. Если это, допустим, сотрудник полиции — у него будут взыскания. Мы не следователи, но видим, на что похожа травма, и шутим между собой: «К вам поступил такой-то?» — «Да-да, поступил». — «Упал с крыши?» — «Да, упал». Это значит ДТП.
Большинство, это не секрет, права не получают, а покупают. Пьяные за рулем очень редко попадаются, чаще на таблетках молодежь. Как глава (Кадыров) взял ситуацию на дорогах под личный контроль, за рулем начали пристегиваться. Даже гаишники уже пристегнуты, не все, но большинство. У меня самого заглушка для ремня была — убрал. Отстегиваюсь только в горах: если полетишь, можно выпрыгнуть из машины на ходу.
Огнестрельные ранения очень редко бывают. Сейчас у молодежи считается престижнее иметь дорогой телефон, а раньше куда ни пойдешь — у каждого пистолет. Никто не смотрит, боевой или не боевой: если есть, значит крутой. Теперь менталитет в другом сказывается. Помню один случай. Зацепило на стройке парню руку эскалаторной лентой, на сухожилии она висела. Надо было ампутировать, тянуть нельзя, может сепсис развиться. Он звонит министру, его родственники звонят, чтобы на главного врача подействовали. Думали, их связи помогут сохранить руку. Я говорю: хоть в Америку везите, все бесполезно. В итоге они поняли и говорят: решайте, как считаете нужным.
Юнади Ацаев, 31 год, журналист ЧГТРК «Грозный»: Когда я начинал работать журналистом, я был противником России, потому что шла война. А люди при этом говорили: «Да нет, все нормально, нам выдают пенсии». Я понял, что в первую очередь на это влияет телевидение. Сегодня я на стороне того, что Чечня входит в Россию. Это меньшее из двух зол.
Сейчас в Чечне три основных канала. Главный — ЧГТРК «Грозный», еще есть «Вайнах» — филиал телеканала «Россия», и исламский канал «Путь». В новостях часто показывают, кто приехал-уехал. Сюда же гости постоянно приезжают, много известных людей, иностранных звезд. Недавно был Фабрисиу Вердум, лучший боец в категории UFC по боям без правил. Скоро будет боксерский бой за звание чемпиона в тяжелом весе — приедет Руслан Чагаев.
Ведущие в кадре обычно говорят на русском. Программ в стиле «Давай поженимся» у нас не снимают, но вышел первый чеченский сериал «Голос сердца» — любовный, но в наших традицияхОбъявление у касс кинотеатра
«Фрагменты, не соответствующие менталитету и вероисповеданию большинства жителей нашей республики, убираются! Приносим свои извинения!». Там парень встречается с девушкой: парень бедный, и родители девушки не хотят, чтобы она за него вышла. Обычная индийская история, только происходит в Чечне.
Звезды типа Екатерины Андреевой? У нас есть глава республики. Главная звезда — это он. Есть программа «Синмехаллаш», в примерном переводе это значит «Душевные ценности». Там сидит жюри, а команды показывают какую-нибудь чеченскую постановку, шутят, танцуют, музыку исполняют. И глава приходит, это его любимая программа.
Сейчас в журналистике потерялась объективность. Реально меня раздражает это все. Взять ту же «свадьбу века» — это такая фигня была на самом деле. Как будто только в Чечне такая тема, что более взрослый человек женился. Сегодня в России знаете какая ситуация? Есть некое сообщество людей, «Эхо Москвы» и так далее, им нужен какой-то повод зацепиться в Чечне и на всю страну хай сделать.
Тимир-Булат Хасанов, 28 лет, актер и певец: На сцене я играю уже шесть лет. Сначала должен был биохимиком стать, но на четвертом курсе бросил и поступил на актерское отделение Чеченского университета. Всего у нас три театра — чеченский, где я собственно выступаю, русский и детский. В чеченском театре в основном ставят спектакли местных драматургов, в репертуаре больше 60 постановок, в месяц даем около 10 представлений. Больше всего внимания уделяют политическим постановкам: про первую и вторую войну и депортацию 1944 года. Такие постановки всегда по телевизору показывают. Недавно была новая: про парня, который собирается уехать в Сирию, и его ловят. Там сцены допроса, сцены из прошлой жизни. Я играю военного сотрудника — положительного героя. Выясняется, что отец этого парня был военным в Грозном, и после его смерти парню сказали, что убили его свои же. И он запутался, решил, что в жизни нет смысла, и отправился в Сирию.
Надо признать, что валом люди в театр не ходят, зал заполнен примерно на две трети. Дети ходят на сказки, еще есть старый театральный зритель, который до войны ходил, — такие поименно знают каждого возрастного актера и ходят на их постановки. Главной легендой театра у нас считается Раиса Гичаева, ей уже за 80. У нее есть роль в спектакле «Бож-Али», который знает практически все пожилое население, — ее и воспринимают как Майму из этого спектакля, сварливую и очень скупую соседку. Эта роль досталась ей по наследству: когда-то ее играла мама Раисы Гичаевой, а с 18 лет — она сама.
В театре все можно адаптировать, чтобы не нарушать местных обычаев. Вместо платков, например, играют в париках, которые закрывают волосы. В русском театреРепертуар
Из описания спектакля: «Молодой африканец Чунгу приезжает на Кавказ, он хочет найти своего отца. Отец Лукъман, боясь презрения односельчан, старается скрыть необычного сына».
стараются подбирать репертуар, где нет любовных сцен, — постоянно над этим ломают голову. Но если попадаются, такие сцены сокращают. Недавно я ходил на «Ревизора»: в оригинале Марья Антоновна целуется с Хлестаковым прямо за столом, а у нас они уединяются за колонну.
В театре много поющих актеров, которые выступают на эстраде, включая нашего художественного руководителя. Я тоже выступаю, для пения у нас концертный зал на 800 мест и три наши театральные сцены, а за пределами Грозного есть дома культуры. У меня в репертуаре на данный момент 14 песен. Есть про любовь, есть патриотические. Поклонницы у меня сдержанные, сумасшедших сцен на улице никогда не было. Одна поклонница написала: «Будет ли возможность сфотографироваться с вами после концерта, одна фотография?» Я ответил: «Не только одна, но и десять». Она потом считала каждую фотографию, пока мы все десять не сделали.
Умар*, 63 года, пенсионер: Мы приехали в Грозный из депортацииДепортация
В 1944 году сотрудники НКВД депортировали 478 479 ингушей и чеченцев — их отправили в Среднюю Азию и Казахстан. Чечено-Ингушская АССР была восстановлена в 1957 году, тогда же на родину вернулись около 200 тысяч человек., когда мне было четыре года. Это был 1957 год. В нашем доме по-прежнему висели наши ковры, но жили там уже русские женщины с детьми. Отец с ними спорить не стал, у них ведь мужей на войне поубивало. И мы купили новый дом, в котором до сих пор живем, — теперь я, брат и его жена.
Я по молодости выезжал в Россию — работал заготовителем шкур в Калмыкии, в Краснодаре. А перед второй войной, в 1999 году, вернулся. Что ты здесь делаешь, спрашивают, война же идет. Я говорю, что приехал узнать о судьбе родных, к себе домой приехал. Брат после войны два раза женился. В первый раз я поехал за невестой. Она меня за руку взяла, я ее вывел и привел к брату домой. И все. После войны какая свадьба может быть? Я тоже женатый, сыну 30 лет и дочке девять, но они живут отдельно — из-за матери. Старые обиды у нее там.
Последнее время я сторожем работал, вроде нормально перебивались. Я сторож хороший: ответственный, честный, ничего не сворую. Потом организацию сократили. Я старый уже, старики не востребованы. Среди молодежи тоже много безработных11,8%
Официальный уровень безработицы в Чеченской Республике (данные Роструда на 1 января 2016 года)., с удовольствием на любую работу идут. В наше время в отпуск шли с удовольствием. А сейчас если ты работаешь, то в отпуск не идешь. Почему, знаешь? Потому что из отпуска придешь — на твоем месте кто-нибудь другой будет. Но я так считаю: если государство не способно дать тебе работу, делай у себя что-то. Разводи птицу. Купи одного петуха, пять куриц. Яйца будут, кушать будешь. Помнишь Табакова? Мультфильм был: кошка с собакой завели теленка. Молоко будет, масло будет, все будет. Раньше у нас тоже хозяйство было, цыплят разводил, а сейчас только два кота: один маленький, его зовут Хункарбек, второго — Мазорбек.
Пенсия у меня минимальная по старости, в трудовой книжке они какую-то ошибку нашли, я спорить не стал. 5600 рублей было, сейчас вроде добавили немного. Но брат знает, как распоряжаться деньгами. Он все оптом берет. Если сахар — то 25 кг, если шоколад — то пачку 13 штук, чтобы девчатам раздаривать. Хочется, чтобы пенсия была побольше, работа была. А потом когда омовение сделаешь — раз, и в себя приходишь. Аллах сказал: довольствуйся тем, что я тебе дал. Так и живу, молюсь Богу и ничего не делаю. В шахматы играю с братом и товарищем. На гитаре все подряд играю. Я люблю Deep Purple. Слышали группу такую?
Отец Григорий, 36 лет, настоятель храма Михаила Архангела: В Грозном живет примерно тысяча русских. Последний раз официальную цифруСтатистика населения
По данным Всероссийской переписи населения, в 2002 году в республике проживали 1,1 миллиона чеченцев и 40 600 русских. В 2010 году — 1,2 миллиона и 24 300 человек соответственно. называли несколько лет назад, но в основном это пенсионеры, и за прошедшее время кто-то умер. Я в Чечне седьмой год живу и не видел, чтобы сюда приезжали новые русские. Только если кто-то из военных семью перевезет. Местные работают учителями, воспитателями, дворниками. Русским тяжело ощущать себя здесь меньшинством, старожилы помнят, как все было наоборот.
В церкви около ста регулярных прихожан, еще сто «захожан» — тех, что приходят только по праздникам. В воскресную школу обычно ходят 1-3 ребенка, недавно пришли девять детей, и это был настоящий праздник. В год я провожу одно-два венчания. Мне иногда говорят: «Батюшка, вы какой-то не такой, проруби у вас на Крещение нет, куличей на Пасху нет». Я отвечаю: «А разве нас Бог создал, чтобы мы купались? Чтобы гастрономией увлекались?» Я предпочитаю делать акцент на необходимое. У нас средств немного, почти все уходит на восстановление — то отопление полетит, то стены отсыреют.
Мы завели на территории кроликов и ежиков — они выполняют функцию павлинов, привлекают прихожан. Еще церковь устраивает обеды. В это воскресенье были свиные котлеты — в Чечне это почти как красная икра. Это чаще всего военные привозят. Они вообще очень нам помогают: им присылают коробки продуктов с «большой земли» — консервы, тушенку, — а они нам несут. Иногда мне военнослужащие привозят сало в подарок. Я не монах, у меня семья и трое детей — когда приношу домой сало, дети очень рады.
Между православными и мусульманами конфликты если и бывают, то типично региональные — соседи участок не поделили. Впрочем, есть и религиозные моменты: православная бабушка не пойдет ломать кресты на кладбище, не станет пасти там скот. Кладбищенская тема у нас самая конфликтная.
Видели, какие у главной мечети фонари яркие? И я попросил у властей нам фонари поставить, но они не дали. Я почему просил — вечером, бывает, лампочку во дворе включишь, и на свет сбегаются ежики. Я сяду на скамейку и смотрю — приятно очень. Но с фонарями ежиков было бы лучше видно.
Светлана*, 46 лет, домохозяйка: Всю жизнь я прожила в станице Шелковской, это час от Грозного на маршрутке. Там и бабушка с дедушкой жили, и прабабушка. В 1990-х я работала учительницей, в нулевых служила в комендатуре на узле связи. Сейчас я веду кочевой образ жизни: четыре дня провожу в Шелковской с мамой и четыре в Грозном с мужем — он контрактник.
В Шелковской сейчас в основном чеченцы, а раньше наоборот — одни русские были. Но в моем детстве мы и не знали, кто какой национальности. Думать об этом стали, только когда война пришла. Помню, как во время первой войны мы с отцом шли по рынку и детвора стала стрелять отцу в спину пластмассовыми шариками. Я разгоняла их, кричала: «Перестаньте, как вам не стыдно, пожилой человек!» Сейчас такого нет, но иногда все-таки случается неприятное. Я почти всегда хожу в брюках и несколько раз замечала — когда прохожу мимо, некоторые молодые сплевывают. Единственное, о чем жалеют сами чеченцы, — когда было много русских, было очень весело, отмечали русские праздники, даже чучела на Масленицу сжигали, а сейчас скучно.
В ГрозномЭкскурсия по городу
Маршрут программы «Грозный. От истории — к будущему» включает: посещение нефтяных фонтанов, музея имени Кадырова, мечети «Сердце Чечни», стадиона «Ахмат-Арена», обед в бизнес-центре «Грозный-Сити». я никого особо не знаю, в церковь не хожу — готовка, уборка, хотя в однокомнатной квартире много не уберешь. По вечерам, когда у мужа бывает возможность, в кино ходим, гуляем. А так в основном в квартире сижу. Сыну 23 года, он уехал в Ставропольский край работать на шкурном заводе: в Чечне нет работы. Муж мой кабардинец, из Нальчика, служит в полиции. Мы с ним уже 11 лет. В ислам он не просил меня обращаться, за пределами Чечни с религией вообще помягче — только здесь на исламе зациклились.
Чечня — это дом. Потому что в России другие люди, даже русские — они другие. Мы как-то приехали в отпуск к бывшему мужу в Ростов, и мне на кухне понадобилась головка чеснока. Я говорю: «Леш, попроси у соседей», и он такими глазами на меня посмотрел: «Нет, у нас так не заведено». Дико. Еще дико, как люди могут по полчаса в огороде через забор говорить. Я понимаю, пять минут поговорить, но потом у нас всегда переходят за стол.