Ни дать, ни взять
Еще не так давно некоммерческие организации в России не получали никаких денег от правительства — выживали сами по себе. Бюджетное финансирование появилось только в 2006 году, а управляла им новообразованная Общественная палата: она отбирала заявки организаций и направляла в администрацию президента, а там решали, давать деньги или не давать.
Сначала это были довольно скромные средства, но сумма росла каждый год, и довольно быстро. 500 миллионов рублей, потом 1,5 миллиарда, а в прошлом году Кремль дал на НКО уже 3,5 миллиарда рублей, и это еще не все деньги, поскольку параллельно развивалась система субсидий по линии Минэкономразвития. В итоге общая сумма средств, выделяемых властью на НКО, достигла 8 млрд рублей. Доставались они, естественно, не всем. Например, пока деньги раздавали только в Общественной палате, на гранты не могли рассчитывать какие бы то ни было правозащитники. В лучшем случае небольшие суммы порядка пары миллионов рублей выделяли старейшей правозащитной организации — Московской Хельсинской группе, из имиджевых соображений. Основной же статьей расходов были лояльные Кремлю околополитические структуры вроде «Наших», «Стопхама», «Хрюш против», разнообразные молодежные полупатриотические движения из регионов, какие-то прогосударственные проекты. Самим крупным получателем денег на некоммерческую деятельность в 2008-13 годах стал Владислав Гриб, член Общественной палаты и общественных советов при МВД, ФСБ и министерстве юстиции. На втором месте — бывший глава Росмолодежи Василий Якеменко. На третьем — РПЦ.
Систему эту очень много критиковали за непрозрачность. Поэтому в 2012 году было решено, что финансирование пойдет не через Общественную палату, а через операторов из числа НКО. Среди них оказались, например, фонд «Сопротивление» Ольги Костиной, Лига здоровья нации Лео Бокерии и Институт проблем гражданского общества. За правозащитное направление отвечала как раз Костина, но из-за ее неоднозначной репутации (свидетель обвинения по делу Алексея Пичугина и жена бывшего начальника Управления АП по внутренней политике. — Правила жизни) многие не решились брать эти деньги. Произошло разделение: одна группа общественных деятелей, независимая, работала с иностранными фондами, а другая — с Кремлем. Одна группа правозащитников продолжала получать иностранные гранты, критикуя власти, а другая — ровно наоборот.
В 2012 году вернувшийся на пост президента Владимир Путин решил полностью поменять внутреннюю политику. Он последовательно дискредитировал и критиковал любое иностранное финансирование, призывал к национализации отечественных элит. Оператором кремлевских грантов стала организация «Гражданское достоинство», директор которой, Элла Памфилова, трудится омбудсменом РФ. Стоит ли говорить, что если фамилия Памфиловой хорошо известна, то о «Гражданском достоинстве» никто никогда не слышал. Под конец 2013 года «Гражданское достоинство» заработало, и власти стали закачивать туда деньги. Но большинство заявок имели вполне опосредованное отношение к гражданскому обществу: в основном это были ветераны боевых действий, сотрудники органов и прочие ура-патриоты, которые искали финансирование на концерты и фестивали, песни и пляски. С 2014 года в этом институте просить денег на защиту прав человека стало невозможно.
В результате сложилась эффективная система кнута и пряника. С одной стороны, государство дискредитировало любое иностранное финансирование и усложнило жизнь тем, кто его получает — за счет закона об иностранных агентах. Особенно после массовых проверок в 2013 году, когда прокуроры пришли в тысячу с чем-то НКО. Политическая деятельность, которая должна служить квалифицирующим признаком иностранного агента, — понятие по-прежнему размытое, так что в списке потенциальных агентов появились все: от «солдатских матерей» до экологов. С другой стороны, широко раздавались бюджетные деньги на правозащитные проекты. У многих организаций, которые до того не видели ни копейки государственных средств, они стали превышать половину годового бюджета.
Если ты получаешь деньги от государства, по идее Кремля, ты должен отказаться от иностранного финансирования и стать лояльным. Исключить негативные оценки российских властей. Поддерживать что есть — и встраиваться в вертикаль. Те, кто не будут отказываться от денег из-за рубежа, попадут реестр иностранных агентов со всеми причитающимися проверками и запретами. Для тех же, кто решил получать деньги у Кремля, но не стал лояльным, была придумана специальная схема. Первой пробой этого подхода можно считать дело Бориса Альтшулера — главы старейшего фонда «Право ребенка», который уже много лет занимается правами детей.
Альтшулер, бывший членом Общественной палаты, получил на свою организацию три гранта, в том числе от уже упоминавшейся Лиги здоровья нации — больше миллиона рублей на проект, связанный с профилактикой передачи ВИЧ-инфекции от матери ребенку. Однако Альтшулер оказался нелояльным. Он долго пытался лавировать: сохранял свою позицию по детской политике в РФ, но при этом входил в советы при разных госучреждениях и оставался членом палаты. В какой-то момент у него случилось резкое противостояние с уполномоченным по правам ребенка Павлом Астаховым, который активно продвигал идею запрета американского усыновления. Альтшулер, который занимается детьми последние 18 лет, не отказывал себе в критике чиновника. И писал открытые письма во Францию, требуя запретить туда въезд Астахову. В ответ аппарат омбудсмена фактически развернул травлю Альтшулера в прогосударственных СМИ. В очередной созыв Общественной палаты Альтшулер уже не попал.
Весной стало ясно, что у «Права ребенка» проблемы: Лига здоровья нации перестала перечислять фонду транши из гранта на проект, который заканчивался 30 июня. Как позже оказалось, у Лиги возникли претензии к Альтшулеру в связи с тем, что в декабре 2013 года «Право ребенка» проводило мероприятие в Общественной палате. Альтшулер с коллегами написали подробный отчет, отправили оператору, но впоследствии каким-то чудом выяснилось, что никакого мероприятия не было, а были слушания палаты, к проекту отношения не имеющие. То есть выходило так, что организация отчиталась о мероприятии, которого не проводила, хотя это совершенно надуманная претензия. Лига потребовала вернуть более 600 тысяч рублей, одновременно на «Право ребенка» жестко наехал Минюст, внепланово затребовав всю информацию о финансировании и документы. Теперь Альтшулера трясут проверяющие, над ним самим висит угроза в обвинении в нецелевом расходовании средств. Опасность заключается в том, что для возбуждения уголовного дела в этом случае не нужно искать пострадавших — это само государство. И уголовным делом все вполне может кончиться.
Похожий случай произошел с двумя краснодарскими НКО, которые пару лет назад получили гранты краевой администрации. После отчета по проектам к ним в офисы в апреле 2013 года нагрянул спецназ ФСБ. Михаила Савву, директора «Южного регионального ресурсного центра», обвинили в том, что он не на то потратил 360 тысяч руб. Савва провел десять месяцев в следственном изоляторе и в итоге получил условный срок. Основное доказательство — его сотрудница, которая под угрозой уголовного преследования дала показания, что Савва не провел запланированный по проекту соцопрос. Наличие подтверждающих документов судью не смутило. После первого вынесенного приговора в Краснодаре взялись за Елену Шабло, директора организации «Левадос». Претензии ровно такие же — расходование грантовых средств.
У государства появились новая дубинка и новый поводок. Фактически, начав финансирование некоммерческих организаций, власть их национализировала.