Неуместные предложения
Собрание греческих и латинских изречений, цитат, пословиц и выражений с комментариями; встречаются также комментарии на народные поговорки и библейские цитаты (adagium в переводе с латыни — «поговорка»). Эразм постоянно дописывал эту книгу: в первом издании «Адагий» 1500 года было 818 изречений; к последнему прижизненному изданию, вышедшему в 1536 году, их число достигло 4151. В адагии «Сладка война для неизведавшего войны» (№3001) разъяснение цитаты из «Гипорхемы фиванцам» Пиндара превращается в антивоенный памфлет.
Удалено цензурой:
«Если есть что-то в делах смертных, к чему нужно наименее стремиться и даже любым способом избегать, проклинать, отталкивать, — это точно войны. Нет ничего более нечестивого, разрушительного, а если смотреть шире — пагубного и сколь глубоко укореняемого, столь и полностью отвратительного для достойных людей, не говоря уж о христианах. Удивительно, насколько повсеместно, насколько спонтанно они возникают по любой причине, как масштабно и по-варварски их ведут, причем не только язычники, но и христиане, не только те, кто далек от церкви, но и священники с епископами; не только юнцы, что жизни не знают, но и зрелые, многоопытные во всем мужи; не только простой народ и чернь, по природе своей неспокойная, но также (и гораздо больше!) знатные и виднейшие люди, которые должны были бы мудростью и разумом смирять горячие порывы глупой толпы. И нет недостатка в правоведах и богословах, которые подносят факелы к этому очагу злодеяний, пока он еще холодный, и, можно сказать, растапливают его.
В этих условиях получается, что война стала настолько приемлемой, что удивляет существование людей, которым она претит; она стала столь одобряемой, что нечестивым и почти еретиком можно назвать человека, который осуждает ее больше, чем какое бы то ни было явление, — как самую преступную и как несущую самые великие несчастья. И насколько уместнее было бы удивляться тому, какой злой дух, какая чума, какое безумие, какая фурия впервые наделила сознание человека такими звериными чертами, что это беззлобное существо, которое природа произвела на свет для жизни в мире и благоденствии, одно из всех, кому она дала возможность спасения, диким зверем кинулось в пучину общей гибели в этом нездоровом припадке. Этому же еще больше удивится каждый, кто, отвлекшись от мнения толпы, обратит свой дух к рассмотрению самой сути и природы вещей и увидит образ человека и образ войны отдельно друг от друга, ненадолго взглянув на них глазами философа.
Во-первых, если обратить внимание на внешний вид и фигуру человеческого тела, не станет ли тут же понятно, что природа или, лучше сказать, Бог создал это существо не для войны, а для дружбы,
не для гибели, а для спасения, не для дурных дел, а для благодеяний? Его одного Он не снабдил оружием среди живого мира: быков Он вооружил рогами для нападения, яростных львов — когтями, кабанам дал грозные клыки, слонов, кроме толстой шкуры и массы тела, защитил наличием хобота, крокодила покрыл кожей, будто латами, дельфина превратил плавниками в метательный снаряд, ежей снабдил иголками, скатов — шипами, петухам дал шпоры; одних укрепил Он панцирем, других — толстой шкурой, третьих — непробиваемыми щитками на теле. Есть те, о безопасности которых Он позаботился с изяществом — например, голуби; есть и другие, кому он дал яд в качестве оружия. Он придал им безобразный, звериный вид; у них свирепые глаза и шипение вместо голоса; еще при рождении он посеял в них семена раздора.
Одного только человека создал Он голым, слабым, нежным, беззащитным, с мягким телом и тонкой кожей. Нет в его строении ничего, что кажется подходящим для сражений и насилия, не говоря уже о том, что все прочие живые существа практически готовы к жизни, только родившись, и лишь только человек целиком зависит от помощи других, пока растет. Не знает он, ни как говорить, ни как ходить, ни как добывать пищу, лишь плачем может он звать на помощь, так что из этого могло бы получиться только живое существо, рожденное для дружбы, которой оно было бы сильнейшим образом связано с другими и в узы которой было бы заключено. Потому природа решила, чтобы человек распоряжался данным ему даром жизни не столько для себя, сколько во благо других, чтобы, вероятно, он понял, что предназначен для приятельских и дружеских отношений. И наружностью Природа наделила его не мрачной и не устрашающей, как остальных существ, а кроткою и смирной, с явственными приметами любви и доброжелательства. Дала дружелюбные глаза, знамена души. Дала руки для объятий. Дала чувство поцелуя, в котором как бы соприкасаются и соединяются души. Одному лишь ему дала смех, улику веселости. Одному — слезы, символ жалости и милосердия. И голос дала не грозный и страшный, как диким зверям, но ласковый и приветливый. Но это еще не все. Одного лишь его одарила Природа речью и рассудком, которыми, в первую очередь, и приобретается и сохраняется взаимное расположение, чтобы всякие отношения между людьми не строились на насилии. Посеяла ненависть к одиночеству, любовь к товариществу, занесла внутрь семена благожелательности. Сделала так, что то, что для человека самое полезное, для него же — самое приятное. Ведь что может быть лучше друга? И что так же необходимо? Поэтому, если бы и можно было с выгодой прожить жизнь без общих с кем-то дел, никому бы не показалась такая жизнь приятной, если только он не потерял бы человеческий облик и не обратился бы в дикого зверя.
Кроме того, природа наделила людей возможностью заниматься наукой и тягой к познанию, а это наилучшим образом отвращает человеческое сознание от любой дикости и оказывает огромное влияние на налаживание отношений. Ведь даже супружество и кровное родство не связывают людей узами дружбы так сильно и крепко, [как совместные занятия достойными делами]».
Сюжет восходит к античному мифу об Аттисе — в римской версии любимце богини Кибелы, на которого она из ревности наслала безумие, и он сам себя оскопил. В интерпретации Кино, обезумевший по воле Кибелы Атис убивает сначала свою возлюбленную, нимфу Сангариду, а затем, осознав содеянное, и себя самого. Премьера оперы состоялась в 1676 году в Сен-Жерменском дворце, в присутствии Людовика XIV.
Действие четвертое, явление первое.
Сангарида плачет, после того как Атис не позволил ей рассказать Кибеле об их любви: она думает, что Атис любит Кибелу. Ее наперсница Дорис и друг Атиса Идас спрашивают ее, что случилось.
Удалено цензурой:
[Дорис и Идас:]
«Кто мог опять вашу умножить грусть?»
[Сангарида:]
«Увы! Люблю...»
Действие первое, явление четвертое.
Сангарида рассказывает Дорис, что безответно любит Атиса, но смирилась с необходимостью выйти замуж за царя Фригии Селенуса.
Удалено цензурой:
[Сангарида и Дорис]:
«Нам несчастну любовь, долг коей поругаем,
Обречь надлежит на молчанье;
Нам несчастну любовь, коей можно корить,
Не суметь бесследно укрыть».
Сатирико-философская повесть 1791 года. Английский ученый отправляется в экспедицию в Индию. Найдя множество противоречивых сведений и разнообразных мнений, он укрывается от бури в хижине пария — индуса, принадлежащего к самой низкой касте, необразованного и неприкасаемого. Именно он разъясняет ученому, как и где следует искать истину. В ходе беседы парий рассказывает ученому, как, несмотря на свое ужасное положение, научился быть счастливым, бодрствуя ночами и засыпая на утренней заре. Англичанин спрашивает, как ему удалось стать счастливым и при свете дня.
Удалено цензурой:
«Было уже многое в том, что я мог быть счастливым ночью, — ответил индус. — Природа похожа на красивую женщину, которая в течение дня являет черни лишь красоту своего лица, а ночью открывает тайные прелести свои возлюбленному».
Одна из первых европейских работ по лингвистике, в которой сведены и классифицированы около 130 языков, то есть все языки, известные в Европе к 1555 году. Названа в честь царя Понта Митридата VI, воевавшего с Римской империей и, по сообщениям римских историков, знавшего языки всех двадцати двух народов Понтийского царства. На титульной странице издания 1610 года значится: «Митридат Геснера — опыт изучения разных языков, как древних, так и современных, тех, что есть на всей земле. Издал и разнообразил комментарием Каспар Васер». Книга открывается письмом издателя послу Петру де Бреденроде.
Удалено цензурой:
«Великолепному и благороднейшему Петру де Бреденроде, советнику объединенных в конфедерацию бельгийских областей, послу в Германии.
Предлагаю тебе, о добродетельнейший муж, плод дарования славнейшего нашего Геснера "Митридат" (каков труд и какого мужа!), дополненного моими замечаниями. Подарочек, как я понимаю, тебе получить радостно и так, а уж от Геснера, да еще и с моим именем, тем более приятно и мило. Ведь, как я знаю, ты так устроен по природе, что, кроме твоей посольской службы [...будто второй Ульпиан, получаешь наивысшее удовольствие от всякого занятия в области искусства и достойнейших наук и искушен в нем (а уж о твоем блестящем знании гражданского права и сказать нечего)...]».
История Саксонии, написанная немецким богословом и историком-гуманистом. Полностью издание озаглавлено так: «Деяния германцев славнейшего историка Альберта Крана. О древних корнях саксонского народа, дальних походах и войнах за свою свободу, которые он долго и храбро вел у себя на родине». Начинается правлением мифического короля Дании Грама и доходит до 1501 года. Впервые издана в 1520 году, спустя три года после смерти Кранца. В девятой главе описывается, как император Оттон I в 963 году сместил противостоявшего ему папу Иоанна XII и добился избрания на папский престол Льва VIII.
Удалено цензурой:
Надпись на полях: «Папа Лев по праву вернул кесарю кесарево».
«[Глава 10. Чудесно усмотреть в написанном тем же папой Львом, какую признательность] он выразил Оттону и его потомкам, вернув королевскому престолу то, что Константин подарил, Карл отдал церкви, получив у лангобардов, и еще до него утвердил во владении церкви Юстиниан, а король лангобардов Ариперт — признал. Вот, к примеру, в доказательство текст составленного папой документа, хотя и неполный: "Епископ Лев, раб рабов Божьих, Оттону, духовному сыну во Христе нашему, императору Августу, и всем его потомкам — императорам и королям Италии.
То, что государь Карл, король франков и лангобардов и римский патриций, а также его отец Пипин постановили о королевских делах сего королевства Италия в церкви блаженного апостола Петра, заверенное нашим нотарием Этерием, и то, что досталось нам в виде пожертвований и дарений, либо каким-то другим образом от императора Юстиниана и короля Ариперта, — это все мы даруем вам, императору Оттону и его супруге и соправительнице Адельгейде, а также разделяющим власть в сем королевстве Италия вашим наследникам, и окончательно устанавливаем такой порядок на все времена в присутствии святого Евангелия и под покровительством множества святых: стало быть, отдаем это от Креста Господня, от Сандалий с ног Его, от Нешвенного Хитона (одежда, в которой был распят Христос. — Правила жизни) и при мощах святого Петра".
И далее: "Чтобы всем этим вы владели и пользовались в ратных ваших делах, для сражений с язычниками и мятежниками, восставшими против Римской империи и их истребления. Итак, своим решением, отраженном в этом нашем документе, утверждаем и закрепляем такое положение дел для ваших потомков, из поколения в поколение, навечно. И если кто посмеет попрать это наше решение и окажется нарушителем сего, и будет действовать против него, узнает он на себе гнев блаженного Петра, первого среди апостолов, и наш, и наших предшественников. И если после он не раскается, то подпадет под действие закона Юлия об оскорблении величия, по которому те, кто предпримут что-либо против императорского величия или государства, должны быть лишены жизни, а их имущество — конфисковано. При составлении данных актов присутствовали архиепископы и епископы из соседних графств:
архиепископ Калаританский, епископ Цитонат, Евстахий, епископ Альбанский, Грациоз, епископ Пренестинский, епископы Мартин Нарнийский, Бенедикт Тибуртинский, Беард Кастренский, Иоанн Перузианский, Георгий Оттонский, Георгий Тудертинский, Валентин Меренский, Андрей Моментанский, Феодосий Милетский, Саниан Феранский, Альберт Луцернский, Дамиан Аланский... (полный список присутствовавших можно прочитать в версии журнала для iPad — Правила жизни).
Надпись на полях: "Речь о пресловутом "даре Константина".
"Глава 11. Против этого древнего свидетельства выступили те, кто счел эти бумаги не папскими, а поддельными, не принадлежащими перу римской курии: будто бы понтифики с самого начала придерживались только одного стиля, который практически не менялся, покуда до него не снизошел тот автор, которого мы наблюдаем сейчас. Я допускаю и сам, что в этой формуле есть что-то, выдающее несуразности. Но, скажу я тебе, более крупные огрехи есть и в тексте декрета Константина, которым он совершил столь огромное дарение Сильвестру (имеется в виду так называемый "дар Константина", подложный документ, на основании которого с XI века папы римские претендовали не только на верховную церковную власть, но и светскую. — Правила жизни). За этим дарением не последовало никакой передачи имущества. Ведь императоры последующих лет владели всем тем, что там упоминается как дар святому Петру. Так что возвращение Львом Оттону имущества для тех, кто в курсе исторических событий, выглядит более правдоподобным, чем этот дар Константина".
Французский перевод трактата немецкого хирурга Йоханнеса Скультета, подготовленный врачом Франсуа Дебозом. Трактат состоит из двух частей: во-первых, «46 таблиц с изображениями инструментов и описаниями принципа их работы»; во-вторых, рассказы о 103 случаях из медицинской практики, дополненные составом некоторых лекарственных средств. Издание содержит также «Описание монструозного человека, представленного в Лионе 5 марта 1671 года» с двумя портретами.
Таблица 39. «О хирургических средствах успокоить воспаленные пути мочеиспускания, раскрыть мошонку и головку полового члена, а также о двух способах лечения пупочной грыжи».
Рис. 4. Перевязка грыжевого мешка с возможным последующим отсечением по методу Цельса.
Рис. 5. Применение ленточного утягивающего ремня для больных с паховой грыжей.
Рис. 6. Промывание мочевого пузыря при помощи дилататора (инструмента для расширения. — Правила жизни) уретры при задержке мочи в связи с гонорейным сужением уретры.
Рис. 7. Ушивание пупочного кольца при пупочной грыже.
Рис. 9. Порядок наложения швов при надрыве желудка.
Таблица 44. «Об операциях при геморрое и лечении при помощи клистира».
Рис. 1. Установка клистира при помощи специального инструмента.
Рис. 2. Введение лекарства больному геморроем при помощи трубки с последующим прижиганием.
Рис. 3. Удаление геморрагических шишек с помощью щипцов из каленого железа.
Таблица 45. «О способах точно распознать язвы и фистулы в анусе и об их лечении, а также о двух человеческих монстрах».
Рис. 1. Вскрытие свища путем надрезов и насечек при помощи бистури (хирургического ножа. — Правила жизни).
Рис. 2. Дренирование при помощи трубки.
Рис. 3. Введение кругового серебряного зонда для оттока гноя.
Рис. 4. Положение зонда при откачивании гноя.
Рис. 5 и 6. Порядок частичного наложения швов.
Рис. 7. Расширение наружного отверстия свища для очистки раны.
Первый том сборника стихотворений Франциско де Кеведо был издан в 1648 году, вскоре после смерти поэта, его другом, ученым-гуманистом Хосе Антонио Гонсалесом де Саласом. Он состоял из шести частей, названных именами шести муз. В книгу вошли около 550 стихотворений. Романс «Взгляни на меня, Анилья...» находится в шестой части сборника («Талия») и имеет подзаголовок: «Восхваляет красоту одной девицы с несколькими примерами, превознося ее выше других». В начале романса автор рассказывает, как Далила, воспользовавшись слабостью Самсона перед ее чарами, остригала ему волосы, он утратил находившуюся в них силу, и филистимляне выкололи ему глаза.
Удалено цензурой:
«Самсон остался в потемках,
как будто один в пустыне,
в руке клюка или посох —
брести на ощупь отныне.
Не зная звонких присловий
про тряпки, карты, картинки,
не мог на жизнь заработать,
сбывая ветошь на рынке.
Ни слова не проронил он,
ни разу не подал голос,
пока на темени голом
опять не пробился волос.
Вернулись к Самсону силы,
и ждал он, вверившись Богу,
покуда цвет филистимлян
сберется в ту синагогу.
Он обнял колонн колоды,
как стройных девушек плечи,
и пали тяжкие своды,
заклятых врагов калеча.
Он вжал их рожами в плиты,
расплющил, как яйца всмятку.
Теперь уж стороны квиты,
и мир вернулся к порядку!
С тех пор при любых законах
свои у любви законы:
красотки стригут влюбленных,
не кудри стригут — купоны!
Ты видишь, моя Анилья,
Самсон — герой поединка,
а женской сдавался силе —
(да, кстати, она блондинка!)
Так что же мне остается,
когда вы меня скосили
своей красотою, равной
самсоновой грозной силе?!
Чернявее, чем иные
вороны, а нос — орлиный!
Плюс две гляделки свиные —
точней, одна с половиной.
Ваш рот что роза востока,
зарей горящая ало,
не признак страсти-порока,
а знак: кого-то сожрала!
Я вами, как скот, острижен.
Бедой ослеплен такою,
стою на углу, недвижен,
с протянутою рукою.
Однажды, слепой от гнева,
рывком я обрушу в храме
колонны справа и слева
(желательно вместе с вами)!»
Свод картографических, исторических, географических, этнографических и биологических данных о мире, которыми располагали европейцы в середине XVI века, а также сведений по астрономии и математике. Первое издание было сделано в 1544 году, еще при жизни Мюнстера, бывшего монаха-францисканца и одного из видных сторонников Реформации. После этого «Космография» многократно переиздавалась.
Портрет Эразма Роттердамского. Ксилография Ганса Рудольфа Мануэля с портрета Ганса Гольбейна-младшего.
Об этом портрете Мюнстер сообщает, что он написан Гансом Гольбейном, а до наших дней его сохранил славнейший муж Бонифаций Амербах. Этой вставкой (вычеркнутой в данном экземпляре книги) завершается фрагмент, посвященный Бонифацию Амербаху, ректору Базельского университета и близкому другу Эразма.
Портрет Эразма Роттердамского. Ксилография Генриха Хольцмюллера с портрета Ганса Гольбейна-младшего.
Иллюстрирует описание Роттердама, по словам Мюнстера, славного прежде всего тем, что в нем родился и учился Эразм.
Надпись на полях: «Портрет Эразма, выполненный при его жизни».
Сочинение испанского теолога, в подзаголовке которого значится: «Учебник прелатов и священников с изложением церковных правил, которые должны знать все служители Господа». Состоит из четырех трактатов, написанных в форме диалогов викария с учеником по имени Куриосо («Любопытный»). IV трактат завершается главой, которая называется «Куриосо хочет узнать о церемониях и обрядах латинских греков, армян и схизматиков, мавров, иудеев и турков».
Удалено цензурой:
«Дабы ты понял, насколько они (евреи. — Правила жизни) неправедный народ и что они добровольно пребывают в своей слепоте, я изложу тебе то, что говорит Барталоме Касанео в своем "Каталоге славы мира", а также Лактанций и Педро де Лесванде. Во времена императора Юстиниана среди иудеев был некий Феодосий, самый ученый из них в иудейских писаниях и более прочих приближенный к членам семьи и двора цезаря. Однажды при дворе его спросили, почему, так хорошо зная Закон и Пророков и признавая и исповедуя, что все, записанное в Законе, было создано Господом нашим Иисусом Христом, и прекрасно понимая, что христианская религия единственная истинна, он остается в плену сумрачного иудейского упрямства, хотя знает, что после смерти будет терпеть вечное наказание. Феодосий ответил, что ему прекрасно известно, что Иисус Христос, почитаемый христианами и умерший на кресте, распятый иудеями, является истинным Мессией, возвещенным в Законах и Пророках, и что только ради земного почета и богатства он остается в иудаизме, дабы не лишиться той власти, которой он обладает среди еврейских варваров. "И чтобы вы увидели, — продолжал он, — что я несомненно и со всей уверенностью живу именно так, как сказал вам, и что я знаю, что Христос был истинным Мессией, который был возвещан в Законе и в Пророках, и что все сбылось, я расскажу вам одну тайну.
Во времена, когда в Иерусалиме строился Храм, у иудеев была традиция выбирать двадцать двух священников, по числу букв еврейского алфавита, записывать их имена и называть их "отцами Книги", которая хранилась в Храме. Однажды один из священников умер, и 21 священник собрались, чтобы избрать ему преемника. Но их голоса разошлись, потому что среди кандидатов не было никого достойного. И тогда встал один и сказал выборщикам: "Многих, о почтенные отцы, вы назвали, но никого не выбрали. Поэтому я предлагаю избрать Иисуса, Сына Иосифа, хотя и молодого, но обладающего прекрасным нравом, ведущего примерную жизнь, сведущего в Законах Моисея и наделенного такой благостью учения, что нет ему равных. Это он затмил фарисеев в Храме и так объяснил Писание, что все поняли: сбылись пророчества". Выслушав священника, все выборщики согласились и избрали Иисуса священником Храма. Хотя Он был из колена Иудина, а не Левина, из которого выбирали священников, их сомнение разрешил тот, кто сделал это предложение, показав им близость двух колен, на основании чего Спаситель смог войти в их число. Когда Он был выбран, нужно было записать это в Книгах. И поскольку патриарх Иосиф к этому времени уже умер, на совет призвали Святейшую Деву, чтобы она объявила своих родителей. Святая Дева пришла и сказала: это правда, что Иисус Христос — ее Сын, но Иосиф не был Его отцом, потому что она родила Его, не лишившись девственности, но зачала Его от Святого Духа, о чем ей возвестил ангел. И в следствие этого у Иисуса Христа не было отца на земле, но был Он Сыном вечного Отца. Священники удивились, услышав рассказ Богородицы, и упросив ее во второй раз объявить истину об этом таинстве, не выведали ничего, кроме того, что Иисус Христос был Сыном Божиим [и истинным возвещенным Спасителем. И это было записано в Книге Священников следующим образом: такого-то дня в такой-то месяц и год, после смерти священника N..., на его место был поставлен Иисус Христос, сын вечного живого Бога и Девы Марии]".