Ушли в секрет

Карла . В 1965 году поступила в ЦРУ на должность секретарши отдела D Директората планирования (так с 1951 по 1973 гг. называлась Национальная секретная служба — подразделение ЦРУ, занимающееся агентурной разведкой и тайными операциями). 30 апреля 2004 года вышла на пенсию, будучи заместителем начальника отдела стран Африки того же директората.

Сьюзан . Начинала работу в ЦРУ преподавателем персидского языка. В 1979 году, когда в Иране было захвачено посольство США, получила предложение стать оперативным офицером отдела Ближнего Востока. После теракта 11 сентября занимается реформированием языкового образования в ЦРУ.

Патриcия . В 1973 году начала обучение в тренировочном центре ЦРУ «Ферма» на армейской базе Кэмп-Пири. Работала начальником в Центре контрразведки, где курировала шесть бывших советских республик. После этого возглавила Штаб политики и общественного действия. Вышла на пенсию в апреле 2004 года, получив медаль ЦРУ за выдающиеся достижения в разведдеятельности.

Мередит . В 1979 году поступила в Оперативный директорат в качестве «жены на контракте». В 1981 году стала оперативным офицером. Позже — заместителем начальника отдела стран Европы.

Сьюзи модератор беседы. Глава .

карла: В 1965 году, когда я пришла сюда работать, если ты встречала в холле женщину, она могла быть только секретаршей или сотрудницей канцелярии. А еще мы тогда каждый день носили шляпы и белые перчатки. При входе в офис всегда проверяли, белые ли ладони. Что делали, если они были недостаточно былыми, я не знаю, но я ужасно этого боялась.

мередит: А я пришла «женой на контракте», в 1979-м.

сьюзан: Я не знаю, у нас есть до сих пор «жены на контракте»? Можешь объяснить, что это такое?

мередит: Конечно, есть.

сьюзан: Не такие, как раньше.

мередит: Нас было очень много — в то время так можно было брать на работу женщин. Мой муж был оперативным офицером. Он прошел программу профподготовки и поехал в . Тогда женатым офицерам не разрешалось уезжать в , если их супруги не прошли полный — мы это тогда называли «курс операционной контрразведки». Я прошла , даже не зная об этом.

патти: Жены были восхитительными. У них не было никаких предубеждений, и в результате они гораздо лучше замечали наружное наблюдение — это я вам как женщина-шовинистка говорю. Думаю, женщины более чувствительны к тому, что кто-то вторгается в их личное пространство. Они отлично вычисляли слежку на улицах. И в магазинах. Потому что наружка обычно не очень правдоподобно делает покупки — это же невозможно изображать.

мередит: Если бы я писала книгу, я бы начала ее так: «Их выдавали носки». У всех была ужасная одежда и чудовищные ботинки и носки, а те, кто вел наружное наблюдение, всегда были хорошо одеты. Моему мужу никогда бы не пришло в голову туда посмотреть.

патти: А когда ты официально прошла профподготовку?

мередит: Когда мы вернулись из . Мне сказали: «У тебя отлично получилось. Мы поможем тебе с профподготовкой». Собеседование проводил... Думаю, он тут больше не работает, но я все равно не буду называть его имя...

патти: Давай, давай.

мередит:

сьюзан: Ну вот, отлично!

мередит: ...А он в то время — ой, кстати, он ведь был на той же должности, что и я сейчас. Заместителем начальника отдела стран Европы. Он мне говорит: «Вообще-то я не верю, что женщины могут быть оперативными офицерами». Я говорю: «Я не понимаю, ;. Почему?» А он: «Понимаете ли, у них появляются семьи». Я говорю: «Но ведь почти у всех ваших офицеров-мужчин тоже появляются семьи». «Нет-нет-нет. Вы можете забеременеть. Во-первых, нельзя быть беременным оперативным офицером, и потом, вам же нужно будет уйти в декрет». А у меня тогда уже было двое детей. И я говорю: «Тогда, , все в порядке, потому что с этим я разобралась». И он сразу: «А, ну ладно, похоже, вы подходящий кандидат».

патти: И ты наврала.

мередит: Я наврала — понимала, что иначе не пройду. Сразу после этого, в первую же командировку, я опять забеременела. Вернулась в Вашингтон недели за две до рождения ребенка, работала вплоть до родов, родила с кесаревым и через неделю вернулась на улицу . Я была не единственной — все понимали, что эту работу нельзя прерывать.

сьюзи: Я родилась в Иране и вышла замуж, когда училась в американском колледже. Мой муж — офицер Госдепартамента. И когда мы с ним поехали в первую командировку, я была совершенно очарована людьми из ЦРУ. Мы вернулись, и в один прекрасный день муж мне сказал: «Сьюзи, я думаю, тебе надо идти на работу». В газете было объявление о том, что ЦРУ ищет преподавателей персидского, и он отправил бумаги — он все за меня сделал, а я пошла на собеседование. Я тогда понятия не имела, что такое единая тарифная сетка и ранжирование госслужащих. Я стала преподавать два раза в неделю. А потом мне это надоело. В тот момент мой муж собирался , так что я поехала с ним. И тут взяли заложников. Это было в 1979 году. Мне позвонили из ЦРУ, говорят: «Пожалуйста, возвращайтесь». Я решила, что это мой долг, и вернулась. В 1983 году я поступила на «Ферму» и стала работать на полную ставку. К вопросу о самопожертвовании — почувствовав вкус этого наркотика, работы в резидентуре...

карла, мередит: Ага, это точно.

сьюзи: ...Я думаю, я правда продала душу и себя. Материнство, на котором я настаивала, отошло на второй план. Я думала, что люблю мужа, но замужество тоже отошло на второй план. В первую командировку я поехала без него, и это чуть не стоило нам брака. Это было во время «Ирангейта» (скандал, разгоревшийся в США в 1986 году, когда стало известно, что несколько высших должностных лиц США тайно поставляют оружие в Иран, в обход конгресса и несмотря на эмбарго. — Правила жизни)... То и дело посреди ночи у меня звонил телефон: «Сьюзи, иди и такого-то и такого-то. И никаких вопросов». Приходилось оставлять сына дома одного, но я даже не задумывалась... Это в конце концов окупилось, но какой ценой?

патти: А я начала в июле 1973-го. Работала «женой на контракте». И поскольку , я получила шестой разряд по единой тарифной сетке.

мередит: Ого!

патти: О-го-го! И все остальные жены на меня разозлились, потому что у них был третий разряд . Ну я, конечно, начала: «Эй, притормозите, это меня не касается!» Проблема была в том, как ЦРУ обращалось с «женами-рабынями на контракте». В конце концов я ушла, и мы вернулись в Вашингтон. Кену приходилось много ездить по Африке. Он поехал в , и в самолете компании Pan Am у него случился сердечный приступ. В у него был второй приступ, и он умер в . Ко мне приписали оперативного сотрудника резидентуры, можете себе представить, сколько там надо было разобрать бумаг. Потом они предложили мне работу, и поскольку это было проще всего, я начала профподготовку. Я помню, что столовая в управлении была только для высших должностных лиц. У тебя должен был быть 16-й разряд или что-то вроде того, чтобы туда подняться. И ребята, прежде чем туда пойти, надевали школьные галстуки. Честное слово, прямо переодевали галстуки, прежде чем туда пойти.

карла: Это была дотационная столовая. Там можно было съесть обед из четырех блюд за $2,50. Я в начале карьеры, естественно, была секретаршей, а секретарши могли записывать еду на счета своих начальников. Я тогда очень хорошо питалась.

патти: Ты, кстати, не сказала, что начинала с третьего разряда.

карла: Вообще-то с четвертого. Хотя они хотели взять меня на третий.

мередит: Да ладно, Карла, давай говорить начистоту. Я тебя уже много лет знаю — и знаю, что ты тогда соврала.

карла: Да-да, я как раз собиралась расколоться. Когда я подала документы, мне было 15 лет. Кажется, я только перешла в старшую школу, там была длинная история, но в конце концов из-за разных семейных обстоятельств мое высшее образование накрылось медным тазом. Я подумала: отлично, мне просто нужно найти работу, поработать 3-4 года, а потом уже продолжать учиться. Я неплохо прошла собеседование. Кажется, я на него тоже пришла в перчатках. Потом они позвонили и говорят: «Мы готовы взять вас на третий разряд». Я говорю: «Хм, а Пентагон предлагает пятый...» И тут стоило добавить: людям с двухлетним опытом работы и дипломом об окончании колледжа, старше 18 лет. Так что я не то чтобы соврала, я просто не закончила фразу. Женщина на том конце провода ответила: «Но вам же 15 лет!» А я говорю: «К тому моменту, как я выйду на работу, мне будет 17». Она сказала: «Я не знаю, мы вам перезвоним». И я подумала, что все испортила. Но они перезвонили и говорят: «Мы готовы взять вас на четвертый разряд». Там еще была такая сложность: когда я выпалила, что мне будет 17, они каким-то образом забыли, что проходить детектор лжи можно только с 18 лет. Так что потом началась новая драма.

сьюзи: Вот еще забавный момент: когда мы с мужем переехали в Вашингтон, он попытался устроиться в три места — Госдепартамент, ЦРУ и ООН. Это был 1972 год. В два места его приняли, а вот ЦРУ ему отказало — потому что он был женат на иностранке.

(Смеются.)

карла: На иностранке, которую они потом взяли на работу!

патти: Когда я окончила «Ферму» — а я там была на очень хорошем счету, впрочем, у нас был очень маленький класс, — нам сказали походить, поговорить с офицерами, которые отвечали за кадры. Я пришла в отдел Ближнего Востока, и офицер мне говорит: «Патти, что ты тут делаешь?» Я отвечаю: «Мне кажется, это очевидно — ищу работу». А он говорит с некоторым ужасом: «Ой, нет, мы женщин оперативными сотрудниками в резидентуру не берем». Вообще, карьера иногда шла интересными путями. Я выросла в католической семье на Среднем Западе. А там не принято быть гордым. Но при этом моя любимая цитата из Голды Меир: «Не скромничай, ты не настолько велик». Я к тому, что мы все тут сидим, потому что мы очень много работали и сами искали возможности — нам, женщинам, часто не давали каких-то заданий. Мы жертвовали своей личной жизнью, шли на риск...

сьюзи: Когда я вернулась с первого задания, я была постарше. Мне было 42 года. Ко всеобщему изумлению, мне позвонили из отдела Ближнего Востока и говорят: «Хоть у вас была только одна командировка, мы хотим предложить вам стать начальником резидентуры». Это было очень нехарактерно для отдела Ближнего Востока, тем более в 1990 году. Для меня это было чудовищно тяжелым решением: я только вернулась, собралась вся семья. Мы с домашними много это обсуждали. И мой муж сказал: «Ты должна согласиться. Если ты откажешься, всю жизнь меня винить будешь». И это чистая правда.

мередит: Вообще, ни Ближневосточный, ни Латиноамериканский отделы особенно женщин на оперативную службу не брали. Они говорили: «С женщинами ужасно неудобно работать. То-то им делать нельзя, таких-то они вербовать не могут». Но помог мне именно ближневосточник. Я помню, как говорила с . Я как раз приехала домой в короткую командировку. И он сказал: «Мы дадим тебе завербовать информатора. Мы сейчас отбираем женщин-вербовщиц, хотим посмотреть, на что вы способны».

патти: Когда я читала донесения агентов, меня поразила одна вещь — и, думаю, это сохраняется по сей день. Женщины вербуют совсем не так, как мужчины. Но по донесениям ты никогда не догадаешься, что работала женщина, потому что, зная, как выжить в системе, мы докладывали точно так же, как мужчины. Но главное преимущество женщин в вербовке заключалось в том, что мужчины, иностранные мужчины, могут рассказать женщине практически все, что угодно...

мередит: Это точно.

патти: ...Потому что мы — «подпитывающая» часть уравнения, нас не воспринимают как угрозу. И если мы в принципе работаем под прикрытием, им в голову не приходит, что мы можем быть разведчицами. Я однажды завербовала посла. Потом надо было дать ему прикрытие, и я сказала: «Вы, разумеется, с самого начала знали, что я из разведки». Ну да, конечно, знал он! Лох.

мередит: Думаю, женщины начали активно вербовать где-то в середине — конце 1980-х. Примерно в это же время они начали друг с другом разговаривать. Мы стали дружить. И при этом мы не хотели сидеть в стороне, чтобы все делалось без нашего участия. В результате изменился весь принцип нашей работы, в том числе у мужчин. С тех пор вербовка стала гораздо более творческой и изощренной.

сьюзан: А что вам запомнилось из первого опыта работы в поле?

сьюзи: Я получила самое сильное впечатление, когда прибыла в резидентуру. Это оказалось палкой о двух концах: с одной стороны, я неожиданно получила огромную ответственность и фантастическую независимость. Просто невозможно было поверить. Но с другой стороны, меня никто не курировал. Мне было 40 лет, и все думали: «Ну она-то точно знает, что делать». Я помню, однажды агент , которого я завербовала, вернулся после срочного вызова . Когда мы встретились, он сказал: «Моя мама увидела, как я , и сообщила в полицию. Мне пришлось уходить». Я страшно за него перепугалась. Я рассказала об этом в резидентуре, а они в ответ: «Ну и? Сама разбирайся». А мне было необходимо, чтобы кто-нибудь мне помог, сказал, что делать. Я была потрясена. Но, знаете, мне это не навредило. Наоборот, я повзрослела буквально за одну ночь.

сьюзан: Какие у вас напутствия для молодых? Не обязательно только для женщин.

сьюзи: Я бы хотела сказать две вещи. Первое: если вы женщина, это не значит, что вы должны быть воинственно настроены. Я заметила, что женщины часто бывают... чувствительны к разным вещам. Всякий раз думайте, а стоит ли в данном случае так уж сильно бороться. Не всегда правильно занимать позицию «это ущемляет права женщин». Если мужчина вас достал, просто скажите, чтобы отвалил, не привлекайте к этому внимания. Второе: вам нужно постоянно делать выбор. И если вы не хотите чем-то жертвовать, не вините потом систему. У всякой медали две стороны.

патти: Главное — веселитесь. Меня беспокоит, что в последнее время мы были под сильным давлением и веселье куда-то делось. Расслабляйтесь, рассказывайте смешные истории, хохочите. И второе — не позволяйте никому говорить, что вы с чем-то не справитесь. Идите, разбирайтесь и делайте — как-нибудь иначе, через другой отдел, еще как-то. Никогда не позволяйте никому сказать, что вы не можете что-то сделать: потому что вы женщина, или потому что вы недостаточно сообразительны, или потому что у вас мало опыта, или еще почему-нибудь. И последнее. Я много раз слышала: «Ой, знаете, в старые добрые времена было так здорово...» Так вот, я чертовски много веселилась, но я вам точно говорю, эти молодые люди будут развлекаться не меньше. Мы стоим на пороге умопомрачительных перемен. Честно, я бы хотела снова оказаться в начале, и чтобы мне опять было 25 лет.

сьюзи: Ну конечно, зная все то, что мы знаем теперь.

(Смеется.)