Печать моя светла
В качестве иллюстрации использована картина Рембрандта «Еврейская невеста» (1667), отсканированная и отпечатанная на 3D-принтере голландским специалистом по фототермической томографии Тимом Заманом, а также ее фрагменты.
Для сканирования картины Заман использовал две камеры, которые захватывали по 40 млн точек изображения зараз — в полном цвете и с положением в трехмерном пространстве. Вся картина (160×120 см) имеет разрешение в миллиард точек. В итоге получилась идентичная копия.
«Я работаю над конструкциями, которые могли бы заменять человеческие ткани, и мечтаю научиться печатать части тела. Идея в том, чтобы когда кто-то теряет руку или полруки, создать подложку, которая могла бы обрастать живыми клетками. Пока что я не слишком преуспел. Беспрерывные неудачные эксперименты очень утомляют. Поэтому иногда я печатаю печенье, чтобы развеселиться и развеяться. Иначе и с ума сойти недолго.
Кроме того, большинство ингредиентов, необходимых в моей работе, труднодоступны и очень дороги. А печенье — удобный способ наладить оборудование: мука и масло ведут себя в принтере так же, как составляющие биосовместимых подложек. Это просто дешевый способ проверить, что все работает как надо. Ну и потом, приятно, когда можно съесть результат своего труда.
Первое печенье, песочное, я напечатал год назад. Главный вопрос был в том, конечно, чтобы не только напечатать его, но и съесть. Потому что с едой много кто экспериментирует, но мало кто способен съесть то, что получилось. Мы запихнули в принтер масло, воду, муку, соль и ванилин. Яйцо добавлять нельзя, потому что тогда смесь начинает пузыриться и выходит некрасиво. Вообще, чем меньше воды в блюде, тем красивее оно получается; напечатать томатную пасту, например, ужасно трудно. В общем, печенье было вкусное. Я так много съел, что у меня разболелся живот.
Через десять лет 3D-принтер станет обычным кухонным агрегатом. Во-первых, на нем можно будет печатать ужин. Во-вторых, приборы — сломалась у вас вилка, и ее можно сразу напечатать. Как подумаю об этом, вспоминаю книгу Нила Стивенсона «Алмазный век». Там ты просто говоришь машине, чего хочешь, и она это производит. А если передумал, можно запихнуть еду обратно, и машина тебе взамен печатает, скажем, стул! Все это так странно, что моего маленького мозга не хватает, чтобы представить это себе».
«Год назад мы с моей подружкой открыли магазин секс-игрушек. Самым ходовым товаром у нас был силиконовый дилдо под названием Pack’n Play. Его можно носить под одеждой в опущенном состоянии хоть день напролет, а когда захочешь заняться сексом, включаешь его, и он поднимается. Я это сама придумала. Игрушка отличная, но мне хотелось чего-то большего. Все-таки я считаю себя художником. И тогда я придумала сканировать пенисы клиентов и печатать на 3D-принтере их точные копии. Моя подружка была в восторге от этой идеи.
Технология проста. Вы приходите к нам в офис на прием, мы сканируем ваш пенис, то есть делаем серию фотографий, а компьютер создает трехмерную модель. Потом заливаем в принтер непористого силикона, и оттуда выходит ваша точная копия. Своего 3D-принтера у нас нет, он стоит $50 тыс., поэтому мы заказываем печать на стороне. Правда, не все соглашаются напечатать член. Safeway (одна из крупнейших сетей американских супермаркетов. — Правила жизни) нам отказал — им было неудобно таким заниматься. Среди наших клиентов много бизнесменов. Они постоянно пропадают в командировках и хотят оставить свою точную копию любимым. Гастролирующие музыканты тоже приходят — эти часто заказывают по несколько копий. Один раз заходил транссексуал: он готовился вот-вот стать женщиной и хотел сделать копию пениса на память.
Это продукт класса «люкс», и он недешевый — $400 штука. Правда, я на нем немного зарабатываю, потому что себестоимость — $300. Именно поэтому у меня нет конкурентов. Это не очень-то выгодно. Посчитайте сами: непористый силикон, дорогущий сканер и дорогущий принтер. Бывают, конечно, принтеры подешевле, но они скорее для домашних хобби, а не для того, что мы делаем. Мы храним ваши фотографий, на случай, если вы потом захотите еще копию. Но чужим людям мы ваш пенис продавать никогда не станем — это ведь объект интеллектуальной собственности. Каждый может печатать только свою копию».
«Первый работающий пистолет мы сделали в мае, а идея появилась у меня и моего компаньона Бена года полтора назад. Мы говорили о том, что в будущем у каждого будет доступ к огнестрельному оружию, может быть, люди даже смогут производить его самостоятельно. Начали обсуждать, как бы это могло выглядеть, и Бен говорит: "Ты слышал про трехмерную печать?" Я говорю: "Да, но это всего лишь пластик..." Но потом мы решили, что пластиковый пистолет совсем не плохая идея.
Мы запустили кампанию на краудфандинговом сайте Indiegogo, чтобы собрать $20 тыс. Собрали около двух тысяч, а потом нас прикрыли, потому что мы якобы нарушали правила сайта. Но на следующий день про нас написал журнал Forbes, и оставшиеся деньги удалось собрать очень быстро.
Пистолет называется Liberator («Освободитель». — Правила жизни), в честь пистолета, который разработали во время Второй мировой войны, чтобы сбрасывать на оккупированные европейские территории. Предполагалось, что таким образом немцы не будут знать, кто вооружен, а кто — нет. Я подумал, что мой проект имеет такой же смысл: правительство никогда не узнает, у кого есть пистолет, а у кого — нет. Я считаю, что контроль за распространением оружия противоречит конституции США.
Материал для производства пистолета практически ничего не стоит — $50. Но сам принтер, на котором его можно напечатать, дорогой — когда мы все это только затеяли, он стоил $8 тыс. Правда, сейчас он уже раза в три дешевле — надо учитывать, что технология все время дешевеет, в этом смысле время работает на нас.
Американские законы не запрещают печатать дома любое оружие, на которое ты можешь получить лицензию. Если тебе удастся получить разрешение, можно хоть пулемет собрать у себя в гараже. Единственная проблема — это экспорт, которым мы не можем заниматься. У нас на эту тему было много споров. Вроде как, если мы вешаем чертежи на сайт, и их могут скачать жители других стран, это уже экспорт оружия, запрещенный законом. Наши файлы скачали 100 тысяч раз, из 50 разных стран, но в данный момент правительство мешает нам распространять их.
И родители, и профессора в университете, и мои друзья с полным пониманием отнеслись ко всему, что я сделал. Все же понимают, откуда я приехал и каковы мои убеждения. Тем более, что технологически мы сделали хорошую работу. Раньше я получал анонимные угрозы убийства, но после того, как появился работающий прототип, угрозы полностью прекратились«.
«Один из 2500 детей рождается с поврежденной ушной раковиной или вообще без нее. Чинить ее очень тяжело, а главное болезненно: новое ухо ребенку можно слепить только из его же ребра. Поэтому мы вместе с биоинженером Лоренсом Бонассаром из Корнелльского университета решили печатать уши на 3D-принтере.
Пока что мы еще экспериментируем на животных, человеческие уши начнем печатать только через пару лет. Процесс выглядит так: мы фотографируем здоровое ухо ребенка и заносим снимки в компьютер. Заправляем в принтер жидкий коллаген и печатаем ушную раковину. Сначала это похоже на желе, а затем мы добавляем туда хрящевые клетки, и желе превращается в хрящ.
Сейчас мы работаем над тем, чтобы понять, как пришить это ухо к голове. Потому что напечатать что-то похожее на ухо могут многие — сложность в том, чтобы заставить ухо вести себя как ухо, чтобы клетки уха, уже будучи пришитыми к голове, продолжали жить. Мы начали с ушей, потому что эту часть тела легче всего печатать на принтере. Хрящ ушной раковины уникальный, его клетки способны выживать даже без кровоснабжения. Остальные ткани так просто не приживутся. По этой причине печать любых человеческих тканей — это дело далекого будущего. А печать ушных раковин вполне посильная задача, и в течение пары лет они могут уже использоваться в клинической практике».
«Родену, конечно, ни к чему был бы 3D-принтер. Но это потому, что он в работе использовал простые материалы, создавал простые формы. Я же создаю сюрреалистические произведения искусства. Мое главное произведение — спутанный клубок. Я годами рисовал двухмерные спутанные клубки, не имея возможности воплотить их в жизнь, пробовал вырезать их из камня, слепить из глины, но не мог достичь необходимой симметрии. Пока не появилась трехмерная печать. Свой первый клубок я распечатал в 2003 году. Это была первая скульптура, распечатанная на принтере. Многие люди из мира искусства говорили мне: "Да это же компьютер сделал за тебя всю работу". Но я-то давно понял, что я — художник.
Печатаю я из разных материалов — от нейлона со стекловолокном до бронзы. Кроме клубков у меня есть жуки и черепа, на создание которых меня вдохновляла жена. Она моя муза и очень мною гордится. У жены есть персональная коллекция моих клубков, но на Рождество я все-таки иду за подарком в ювелирный магазин».