Случайно встретила я ФАС

Индивидуальный предприниматель, организовавший баню; муниципальное предприятие, которое занимается стиркой и глажкой; фирма, изготавливающая печати и штампы, — все они и еще около 15 тысяч компаний входят в реестр монополистов ФАС. В этом списке есть и компании со звучными именами из первой сотни крупнейших, но таких меньше 5%. Намного больше монополистов принадлежит к малому и среднему бизнесу — 65% списка. Выручка среднего монополиста — 337 млн руб. в год, в десять тысяч раз меньше выручки Газпрома. Итак, размер не важен.

Не важен и успех. Прибыль ЗАО «Михайловское автотранспортное предприятие» в последние годы составляла 20-30 тыс. рублей, но этого достаточно. Строго говоря, чтобы быть монополистом, то есть, выражаясь языком закона о защите конкуренции, иметь возможность «оказывать решающее влияние на общие условия обращения товара на соответствующем товарном рынке», не обязательно получать прибыль. Не обязательно даже существовать. 15% участников реестра ФАС ликвидированы или находятся в состоянии банкротства, еще 13% не сдают финансовую отчетность уже больше года, что обычно означает то же самое. Итого 28% монополистов — призраки. Эти умершие компании, по данным ФАС, сохраняют свое «влияние» на живых, и если призраку нужно, оно окажется «решающим». Монополистом-призраком быть особенно хорошо. Оставаясь важными участниками рынка, они не рискуют столкнуться с претензиями со стороны властей.

В России небольшому бизнесмену так легко стать монополистом потому, что ФАС настроена на поиски монополизма иначе, чем аналогичные органы других стран. Наша антимонопольная служба похожа на рамку в аэропорту, которая звенит на железо даже в поливитаминах. В результате на 2,5 тысячи дел о «злоупотреблении доминирующим положением» (основная антимонопольная статья), которые возбудила ФАС в прошлом году, приходится 16 дел в США, одно — в Великобритании, а всего — 797 у более чем сорока вместе взятых стран, которые участвуют в рейтинге Global Competition Review. Конспирологическая жилка в российском ведомстве так сильна, что сотрудники считают результатом сговора даже оптовые скидки. В сложившейся практике сговор — это просто распространенные на рынке действия, причины которых ФАС не известны и которые служба не может объяснить иначе как сговором. Вероятно, в таком ключе марсианин объяснял бы загадку завтраков: почему совершенно разные люди без видимых причин в одно время приступают к еде? Наверное, сговорились.

Причина необычайной, по мировым меркам, активности ФАС — та же самая «палочная система», которая действует и в полиции, и в большинстве проверяющих органов: одно дело — одна палка, важное дело — несколько палок, чем больше палок — тем лучше для получения премий и карьеры. «Нужное дело, ненужное, мы все начинаем просто гнать, гнать, гнать», — объясняет в анонимном интервью руководитель одного из территориальных управлений ФАС. Результат этой гонки предсказуем: Россия превращается в страну монополистов.

Когда Джона Кеннеди спросили, как ему удалось стать героем войны, он ответил: «Это было вынужденно: они потопили мою лодку». В нашей стране захват монопольного положения на рынке не требует особого героизма. Это происходит вынужденно: ФАС зарабатывает палки».

ЕВГЕНИЯ АВТОНОМОВА, ИНДИВИДУАЛЬНЫЙ ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬ, ГОРОД ГОРНО-АЛТАЙСК: «Батутный бизнес привезла в нашу республику я, в 2007 году. Как-то нам с мужем попался в руки журнал: листаем, смотрим — батут. Он нам очень понравился. А потом муж был в Новосибирске и вернулся оттуда с батутом на 20 мест. На нем солнце, петухи, роботы и акулы. Родители в Горно-Алтайске очень обрадовались: больше детям у нас ходить некуда, кроме детской площадки, которую Наталья Водянова установила.

Я взялась за все это самостоятельно. А муж продолжил заниматься нашим общим делом — спортзалом. Правила батутные я понимала, что существуют, но так как у нас в Горно-Алтайске с этим никто не сталкивался, то обучить меня было некому. Сама придумала: дети могут заходить на мой батут только с чистым ртом. Еще я не разрешаю прыгать с колющими и режущими предметами в штанах. Потому что у меня были случаи, когда мне батут резали очень жестко — они, знаете, хорошие такие гвозди по десять сантиметров в карманах проносили.

Изначально цена была 50 рублей за 20 минут. Я ее не высчитывала, эту цену, — не умею высчитывать. Поэтому придумала так: 50 рублей — отдельная бумажка, которую удобно просто отдать и взять. Да и в Новосибирске батут столько же стоит, только там за пять минут — для наших дороговато, деньги у нас маленькие. Зашла в интернет, посмотрела советы врачей, сколько детям можно прыгать на батуте. Там писали, что максимум — полчаса. Но родителям тяжело так долго стоять рядом, поэтому я решила, что будет 20 минут.

Экономика устроена так. 20-местный батут, как у меня, стоит 400 тысяч рублей. У меня таких два. Их надо ремонтировать — зашить дырочку 20 см стоит 1500 рублей. И страховать батут никто не хочет, потому что они режутся легко. Еще нужно нанимать кассира, охранника, электроэнергия — 15 тысяч за три месяца, аренда — 23 тысячи, помывка батута раз в два дня обязательная — тысяча рублей. Плюс администрация взяла в моду заставлять нас вывозить батуты на праздники. В прошлом году шесть раз заставляли, а это больше 10 тысяч рублей, его ведь не только увезти, но и свернуть надо, а сворачивают три человека — он весит 400 кг.

Прибыль зависит от погоды. Когда идет дождь, ее почти нет, а когда слишком жарко, не все дети идут на горячий батут. Минимум за день — 300 рублей, максимум — 4-5 тысяч. Средняя прибыль за месяц — 25 тысяч. Сезон с конца апреля по конец октября. За шесть лет я ни разу не поднимала цену, потому что люди привыкли, к тому же появились конкуренты. В 2009 году батут завел еще Иван с напарником. У них батут на 30 мест, с поросятами и шреками.

Они установили ту же цену 50 рублей, но сделали время неограниченное. То есть я, получается, подпертая. Меньше цену я не могла сделать, потому что была бы в угаре. И я тоже сделала неограниченное время. Мне деваться некуда было. С Иваном у нас были инциденты маленько. Когда приходили на мой батут мои клиенты, он подходил и говорил им: «Что вы на этих батутах прыгаете? Там все писают и какают!» Но у меня никогда такого не было, я отслеживала. Еще один раз мой батут порезали его люди: пришли мальчишки с гвоздями попрыгать. Мне мои клиенты, которые рядом с ними прыгали, сказали, что это люди Ивана.

В 2011 году меня вызвали в ФАС. Ивана тоже вызывали. Попросили написать объяснительную — почему у нас с ним одинаковые цены. Ну я и написала, что я была первая, но потом пришлось расценку выровнять, увеличить время: я оказалась в безысходном положении, потому что мой конкурент прыгает без ограничений.

Но в ФАС сказали: «У вас не могут быть одинаковые цены, потому что у вас разный уровень затрат». Не знаю, почему они так решили. И потом говорят: «Посчитайте свои затраты и установите цену». А я не умею обсчитывать эту калькуляцию. У меня нет такого человека. Я им говорю: мы делаем добро — люди платят, и весь день батут в их распоряжении, прыгайте сколько хотите. Говорю, что в других местах так не бывает, что в Новосибирске берут 50 рублей за пять минут. Зачем довязываться до нас?

Я, честно говоря, все подзабыла, потому что прошло два года после того случая, и у меня еще после родов маленько с памятью проблемы. Но помню, что был суд, куда я пришла с адвокатом. У Ивана суда не было — он заплатил штраф. На суде меня спрашивали: «Почему Иван заплатил, а вы кусаетесь с нами?» Я говорю: «Мы кусаемся, потому что вы необоснованно нам предъявляете». Потом мне прислали письмо, что все нормально и никакие штрафы я не должна платить.

Не знаю, почему они довязались до нас. Блин, есть же достаточно организаций, можно было бы ФАС заняться серьезными делами, а не нами, батутчиками. Я человек далекий от политики и стараюсь туда не лезть, но я думаю, что их сверху попросили собрать денег с города.

Мы затеяли это для детей. Чтобы наши детки хотя бы маленько получали удовольствие. Ко мне один раз мальчик маленький у батута подошел и поцеловал. Чужую тетку поцеловал! Его мама подходит: «Он у нас дома никого не целует, а тут!» И мне так приятно, дети меня все время целуют, волшебницей называют. И родители такие благодарные — дети после батута сразу бегут домой спать.

В этом году я не стала выставлять свой батут на площади. После меня люди поняли, что детский бизнес это прибыльно, и теперь у нас на площади и батуты, и машинки, и сладкая вата. Теперь мои батуты работают в Барнауле«.

АНАТОЛИЙ ЛАПКИН, И.О. ДИРЕКТОРА ТСЖ «ТИХАЯ ПЛОЩАДЬ», НОВОСИБИРСК: «Наше ТСЖ существует с 1998 года и устроено как все: меняем коммуникации, производим ремонт дорожного покрытия, крыши ремонтируем, все как положено. Дом у нас элитный, из красного кирпича.

В 2007 году, когда начали наводить порядок, оказалось, что товарищ, который арендует нежилую пристройку к дому — у него там парикмахерская и зоотовары, — получает от нас услуги без договора. У пристройки тот же почтовый адрес, но она не входит в состав ТСЖ. И чтобы получить от нас ресурсы, надо было заключить договор, в котором тарифы были на тепло те же, что и по всему городу. Ему регулярно предлагалось все подписать, но он не хотел, и в один прекрасный момент ТСЖ решило, что не обязано предоставлять бездоговорные услуги, в частности — давать ему тепло. Собственник этого нежилого помещения обиделся и обратился в ФАС.

У него не было никаких документов, но антимонопольщики сказали: «Это не важно, вы должны ему дать тепло». А ТСЖ признали монополистом на рынке энергоснабжения. Это не очень понятно — мы же не производим ничего, не добываем, не продаем. Ни электричество, ни тепло, ни воду. Как мы можем быть монополистом?

В моем представлении антимонопольщики должны заниматься явно не этим. Есть достаточно много больших организаций-монополистов — по идее, туда надо идти и регулировать. Вот, допустим, региональная энергетическая комиссия, которая устанавливает тарифы на ресурсы.

ТСЖ не подало товарищу вовремя тепло и получило штраф в сто тысяч. Потом еще задержали — и еще штраф сто тысяч. Мы пытались в арбитражном суде обжаловать в Новосибирске, потом в Томске, даже в Тюмени были. Нам везде говорили: «Все правильно. ТСЖ является монополистом на рынке энергоснабжения». Теперь уже только если в Москву, ходоком к президенту. Штрафы мы по итогу оплатили.

При этом после всех судов товарищ решил подключиться к отдельному трубопроводу теплоснабжающей организации, минуя наши коммуникации. Странно тогда, что нам говорили, что мы монополисты и других способов подключить тепло не существует. Вы скажете: ну так объясните человеку из ФАС. Но это же чиновник. Пусть небольшой, не федерального уровня. Если он решит, что кошка должна быть черной — ну не может он назавтра сказать: «Извините, я ошибся, кошка белая». Это значит признать, что он некомпетентен, что он допустил глупость. Ни один нормальный чиновник так делать не будет.

Коллегам из других ТСЖ я это не рассказывал — не люблю выносить сор из избы«.

АЛЕКСАНДР ВАСИЛЬЕВ, ДИРЕКТОР ИД «ЯРМАРКА», РЯЗАНЬ: «Ярмарка, или Что вам нужно» — газета частных объявлений. Она существует 19 лет, и я ее возглавляю с самого начала. Выходит три раза в неделю с объявлениями о продаже недвижимости, работе. Есть разделы про автомобили, ремонт и строительство. Если юридическое лицо, то объявление платное. Если физическое, то нужно смотреть, что именно: об уроках английского языка — платное, а если физлицо продает частным образом свое старое пианино, то бесплатное. Всего 136 страниц. Тираж — в неделю 13,6 тысячи, полмиллиона в год. Стоит 18 рублей. Тиражи в последнее время падают, да и реклама понемногу тоже.

Была у нас газета «Из рук в руки», но года три назад они закрылись из-за нерентабельности. Теперь единственное издание, где выходят объявления из всех сфер, — это мы. Есть специализированные: газета «Домострой» по недвижимости, газета «Экстра-конкурент» с объявлениями о работе. Но реальный конкурент — это интернет.

Рязань город большой, мы не червонец золотой, всем нравиться не можем. Кто-то был недоволен: может, это были конкуренты, может, рекламодатели. В ФАС поступило заявление на тему того, что у нас неправильное ценообразование на рекламу. Не понравилось то, что за больший объем рекламы надо платить меньше. Но это просто система скидок, во всех изданиях они есть.

ФАС провела свое собственное расследование и пришла к выводу, что мы монополисты на рязанском рынке. Объявили об этом на пресс-конференции. Мы им написали заказное письмо с просьбой объяснить, в чем дело — они молчат. Потому что солгали. Руководителю там, видимо, надо было отчитаться о какой-нибудь работе.

Штрафов они нам не выписали, но когда вас объявляют монополистом, потом могут много чего потребовать. И мы пригласили ФАС в суд. Мы не согласились с тем, что занимаем доминирующее положение, потому что не обладаем исключительной информацией ни по каким параметрам. Дело мы выиграли. Потом были и второй, и третий суд. Мы их тоже выиграли.

ФАС в Рязани не совсем профессиональная. По крайней мере руководство. Если они идут в суд, то почему так плохо готовятся? У меня вообще сложилось ощущение, что дела они заводят для галочки. Они покупают газету, сотрудники пролистывают ее с утра — найдут что-нибудь, возбудят дело, накажут, галочка есть. Потом еще мне одна знакомая оттуда жаловалась, что от такого количества прочитанных газет руки пачкаются.

А это вообще-то наши с вами деньги. Вот я — коммерсант. Я зарабатываю, плачу налоги. Они их получают из бюджета и живут на них. Если они тратят кучу времени и проигрывают в судах — значит, они растранжирили эти деньги«.

СЕРГЕЙ НЕРУБЕНКО, ВЛАДЕЛЕЦ ЛАРЬКА, БЕЛГОРОД: «У меня маленький продуктовый магазин, ларек даже — тридцать квадратных метров. Там продается молоко, хлеб, пиво, соки, рыба — все, что в обычном магазине, кроме водки. Магазин называется "Свежачок". Экономкласс. Выручка в день бывает до 20 тысяч. Держу "Свежачок" четвертый год вдвоем с кумом. Договорились с ним так: "Я овощами, а ты колбасой и пивом".

У нас есть поставщик — ООО «Мограк», продает мне сок «Добрый». И вот к ним пришли два представителя антимонопольной службы. Купили со склада одну бутылку пива на двоих, а чек сохранили, чтобы доказать, что «Мограк» не оптовка. Раз они не оптовка, значит, наши отношения с поставщиком не вертикальные. Антимонопольщики так решили.

В общем, уличили они нас в том, что я, «Мограк» и еще четыре предприятия находимся в сговоре между собой. Там в договоре был пункт: «Покупатель обязуется предоставить продавцу во избежание демпинга необходимую информацию, касающуюся продажи продукции». Антимонопольщики сказали, что этим пунктом мы условились держать одинаковые цены.

У «Мограка» полторы тысячи клиентов, но они тупо взяли пять договоров по центру — и всех нас оштрафовали. Я вообще ничего не понял. У меня магазинчик малюсенький, который стоит на остановке. Я не то что конкурировать или демпинговать, я вообще не могу повлиять на рынок никаким образом. Хотел даже снять свой магазин, выложить в Youtube и показать, что мной заинтересовались. Я этого антимонопольного директора спрашиваю: «Хотите, я вас свожу в свой магазин, и вы посмотрите?» А он мне: «Не волнует меня это, не интересует — у вас сговор, и все». То есть никто не разбирается, просто штрафуют, и все».

ЕВГЕНИЙ ПУХОВ, ДИРЕКТОР «ИП ПУХОВ», НОВОЧЕБОКСАРСК: «Моя компания занимается оптовой и розничной продажей сахара, муки, крупы, макарон, соли, соков и воды. То есть я посредник между производителем и магазином. С прошлого года сами упаковываем товар. У нас три конкурента, которые имеют такой же ассортимент, один в один. Но антимонопольная служба нас преследовала конкретно по сахару.

Сахар — это сложный рынок. Пока год на нем не поработаешь, ничего не поймешь. Товар, по сути, биржевой: его цена может меняться по три раза в день. Наценка всего 2-3%, в лучшем случае 5%, а у круп в среднем — 15%. Вот я купил сахар по 20 рублей. Мне начинают звонить: «Почем сахар?» Я быстро мониторю рынок, узнаю, что больше сегодня поставок не было, тогда цену делаю повыше. Если заводы поднимают цены, то и мы все автоматически поднимаем — независимо от того, есть у нас товар на складе по старой цене или нет. Потому что, если я продам по старой цене, мне этих денег не хватит, чтобы новый купить. Так на сахаре работают.

С конкурентами у нас нормальные отношения. Если я узнаю, что кто-то продает товар худшего качества, чем мой, то пиарим это вовсю. Всегда говорим клиентам, у кого что некачественное. Я считаю, что это нормально. Но общаться с конкурентами нам невыгодно.

А ФАС считала, что мы созвонились, договорились и дружно подняли цены на сахар. «Единовременное и однообразное поднятие цены». На самом деле цены у нас всегда отличаются как минимум на 80 копеек, и поднимаем мы их с разницей в несколько дней. Договариваться мне просто невыгодно. Я бы голову оторвал менеджеру, который сливает инфу о том, где и в каких объемах что покупаю.

Мы все это говорили ФАС. А там просто сидят девочки, которые ни бум-бум, и председатель не может двух слов связать по-русски, говорит на чувашском. Может, просто по-русски недопонимает? Мы просили сменить председателя, тот вроде по-русски говорит, но все равно не понимает.

С конкурентами мы познакомились только на встрече в ФАС. Посмеялись с ними хорошо. Вместе дошли до конца, даже в Верховный суд ходили — и везде проиграли. Мы сидим, смотрим на судей, они так с понимаем смотрят на нас, мы уже думаем, что сейчас в нашу сторону решится. Ни фига. 20 тысяч пришлось выплачивать. Вместе с издержками — 50 тысяч.

Там с нами четвертый еще был игрок. Но он сделал все красиво: у него по бумагам никакого поднятия цены не было. Мы посмотрели документы и говорим: «Смотрите, у нас закупочная 25,6, а у него продажная 24. Вы в это верите? Он просто сделал документы красиво, чтобы к нему не придрались». А в ФАС отвечают: «Мы не проверяем документы — у нас нет таких полномочий. Мы же не можем выемку делать». А мы такие: вас поняли, в следующий раз так и сделаем».