Зеленее не будет

Если попытаться заглянуть в будущее, станет очевидно, что нестабильность, порожденная необходимым и неотвратимым переходом мира на новые источники энергии, породит огромное количество геополитических сдвигов. Вот лишь некоторые из возможных последствий «глобального озеленения».

Какие бы новейшие технологии ни использовались в энергетическом будущем, серьезнейшим фактором роста напряжения в мире могут стать международные торговые соглашения. Возьмем, к примеру, закон, касающийся проблем энергетики и изменения климата, который недавно принял конгресс США и согласно которому американские власти могут ограничивать торговлю с государствами, не сокращающими свои промышленные выбросы. Авторы закона утверждают, что с его помощью можно бороться с компаниями, которые стремятся выводить производство в страны со слабым экологическим законодательством (например, Китай) и, таким образом, получать конкурентное преимущество.

«Зеленый протекционизм» превращается в стремительно развивающийся бизнес. Когда в прошлом году Евросоюз собирался ввести запрет на ввоз некоторых видов биотоплива, которые не вписывались в европейские экологические стандарты, восемь развивающихся стран с трех континентов пригрозили Европе судебными разбирательствами. Разговоры о «зеленом протекционизме» идут уже давно, но только сейчас деловое сообщество начинает всерьез опасаться, что он станет определяющим явлением на международных рынках в грядущих десятилетиях. И, разумеется, перспектива зеленых торговых войн или простых манипуляций торговым законодательством, призванных «защитить» своих рабочих, обещает рост международной напряженности, особенно между развитыми странами и странами третьего мира.

Мир также станет свидетелем череды взлетов и падений нефтяных держав. Сначала головокружительные цены на нефть, которые, согласно прогнозам некоторых аналитиков с Уолл-стрит, могут взлететь до $250 за баррель, наполнят их бюджеты. Государственные инвестиционные фонды снова наберут жирок, доллар в ближайшее время, скорее всего, будет довольно слаб, и ничто не помешает нефтяным делягам на корню скупать дешевую американскую собственность, доводя этим до крайней степени дискомфорта американских националистов.

Тучные годы нефтяных держав продлятся не одно десятилетие. По крайней мере, в ближайшие 20 лет три четверти энергии в мире будут обеспечивать нефть, уголь и газ. На то, чтобы создать современную энергетическую инфраструктуру, ушло очень много времени, и какими бы революционными ни были технологические изменения в этой сфере, в краткосрочной перспективе все они будут в большой мере маргинальными. А потому, несмотря на все усилия Запада выйти из-под зависимости от организаций типа ОПЕК (потому что любого рода зависимость — это плохо; потому что нефть — очень грязная и уничтожает окружающую среду; потому что само Провидение поставило печать на самые опасные регионы мира, поместив в их недра нефть; наконец, потому что нефть — это наркотик, развративший многие производящие его народы), страны, которые располагают нефтью, будут обладать весьма серьезной властью в ближайшем будущем.

Однако, когда из-за дороговизны и дефицита нефти эти страны достигнут апофеоза своей власти, дни их будут сочтены. Роль нефти начнет стремительно падать, после того как будет достигнут пик ее производства, а пик спроса на нее может наступить и того раньше. Жечь нефть нынешними темпами крайне нерационально, если, конечно, вы не живете далеко от моря или на Крайнем Севере или не владеете компанией по производству болотных сапог.

Таким образом, нефтяные державы будут находиться на пике своего богатства и влиятельности, но в то же время парадоксальным образом — в упадке. Более дальновидные из них смогут использовать имеющийся запас времени, чтобы разработать план выживания, застраховать свои риски. Но медленная смерть нефтяной экономики, бесспорно, приведет к вспышкам международных конфликтов: социальное напряжение выльется в политическое, и наиболее предприимчивые и беспринципные политики будут решать материальные проблемы старым проверенным способом — за счет соседей.

Предсказать, когда именно наступят эти политические сломы, очень трудно. Но не нужно обладать чересчур живым воображением, чтобы понять: зависимая от нефтяного экспорта Россия, столкнувшись с падением спроса, сокращением запасов и беспрецедентным демографическим провалом, будет чувствовать себя униженной настолько, что это будет крайне небезопасно для ее соседей. Не менее просто представить себе, как падение спроса на нефть повлияет на борьбу за престолонаследие в Саудовской Аравии — если к тому времени, как он наступит, наследникам вообще будет что делить и нынешняя политическая структура не рухнет из-за управленческих ошибок и полного игнорирования народа, которые свойственны правящей династии. Экономическим державам, которым вынесен геологический смертный приговор, свойственна неустойчивость.

Хорошо это или плохо, но справиться с последствиями изменения климата, повернуть все вспять можно только одним способом: используя атомную энергетику. Вредные выбросы минимальны, источники энергии легко масштабируются, вся система сравнительно экономична, к тому же из 1 тонны урана получается столько же энергии, сколько из 3600 тонн (или 80 000 баррелей) нефти. Это гораздо более изощренная, разработанная и проверенная технология, чем любая из тех, которые сейчас предлагаются ей на смену. Все это уже привело к настоящему ренессансу в отрасли, который коснулся главным образом развивающихся стран, испытывающих острую нехватку энергии (больше двух третей атомных электростанций, которые сейчас находятся на стадии проектной разработки, будут построены в странах третьего мира).

К сожалению, атомная энергетика кроет в себе множество реальных и гипотетических угроз. История учит нас, что обеспечить техническую безопасность на электростанциях относительно просто. Однако на горизонте маячат по крайней мере две реальные проблемы. Одна — это утилизация отходов, которую до сих пор горячо обсуждают защитники окружающей среды. Вторая — как обеспечить безопасность этих отходов и вообще ядерного топлива на всех стадиях его жизненного цикла, особенно в развивающихся странах, где очень часто встречаются не слишком стабильные регионы, в которых процветают террористические организации, не чуждые собственных ядерных амбиций.

С появлением любой новой ядерной программы шансы технического сбоя на какой-нибудь электростанции растут. Вместе с шансами на то, что какой-нибудь отъявленный злодей пустит атомное топливо на производство бомбы (единственный реальный сценарий ядерного апокалипсиса, которого нам всем стоит опасаться). Из радиоактивных отходов можно сделать «грязную бомбу» огромной разрушительной силы.

Эксперт по ядерным вооружениям Роберт Галлуччи как-то сказал мне, что, учитывая все описанные выше угрозы, смертоносный ядерный теракт «практически неотвратим». Явление такого рода может иметь самые разнообразные последствия глобального масштаба, затрагивая такие сферы, как гражданские свободы и торговля. Представьте, к примеру, можно ли будет отправить что-либо куда-либо на следующий день после такого происшествия? Приведу лишь один пример: в настоящий момент в США подвергается визуальному осмотру только 5% грузовых контейнеров. В случае ядерного теракта эту долю придется довести до 100%, что неминуемо приведет к скоплению миллионов тонн товаров в американских портах, взлету цен на потребительские товары и стремительному истощению их запаса.

Сегодня около 1,1 млрд людей лишены доступа к чистой пресной воде. Согласно подсчетам некоторых ученых, в ближайшие два десятилетия треть населения земли будет жить в регионах, испытывающих острую нехватку воды. Фраза президента Dow Chemical (вторая в мире химическая корпорация. — Правила жизни) Эндрю Ливериса о том, что вода — «это новая нефть», уже успела стать общепринятой истиной, и дело здесь не только в том, что на воду вырастет цена, но и в том, что она станет причиной множества новых конфликтов.

По странному стечению обстоятельств, поиск альтернативных источников энергии, которые должны прийти на смену нефти, вполне может усугубить проблемы, связанные с водой. Для производства некоторых видов биотоплива ее нужно очень много: едва ли не идеальное сырье для получения этанола — сахарный тростник — нуждается в разветвленной системе мелиорации практически в любой местности, где его производят в промышленных объемах, за исключением разве что утопающей в дождях Бразилии. Различные технологии, которые предлагаются для более экологичного использования угля как источника энергии, обещают стать поистине бездонными ямами, в которые будет уходить огромное количество воды. Автомобили с гибридными двигателями, заряжающиеся от розетки, тоже неминуемо увеличат объемы потребления воды, поскольку они работают на электричестве, а большинство электростанций используют воду для охлаждения реакторов. Даже такие безобидные на первый взгляд технологии, как кремниевые кристаллы (ключ ко всему — от «умных электросетей» до эффективного энергопользования), требуют в производстве значительных объемов воды.

Многие страны могли бы справиться с этой ситуацией, придумав работающие схемы тарификации воды. Альтернативой этому могло бы стать масштабное строительство атомных опреснительных станций, которые перерабатывали бы соленую воду в питьевую. Но оба этих пути далеки от совершенства. Во многих странах мира предпринимались попытки де-факто приватизировать воду — беднейшие слои населения оказывались в условиях, когда были попросту вынуждены покупать бутилированную воду, чтобы избежать заражения. Однако из-за того, что среди подавляющего большинства людей господствует представление о неотъемлемом праве на бесплатную воду, власть чаще всего понимает: установление даже номинальной цены на воду плохо совместимо с ее политической жизнью. Что же касается атомных опреснительных станций, то страны, которые их используют, например, Индия, Япония и Казахстан, могут засвидетельствовать, что цена воды получается чертовски высокой — пачки долларов за один глоток.

В Азии, Европе и Соединенных Штатах люди сходят с ума по электромобилям — и у них есть на это все основания. Электромобили позволяют избавиться от нефтяной зависимости и могут играть существенную роль в сокращении антропогенных выбросов углекислого газа. Но и в этой бочке меда есть ложка дегтя — проблема батарей.

Рассматриваются самые разные решения, в частности «литий-воздушные» батареи, производящие электричество путем прямой реакции металла лития и кислорода. Впрочем, наиболее вероятный вариант — это все-таки литий-ионные батареи, которые по своей емкости и долговечности значительно превосходят старые никель-металл-гидридные аккумуляторы и уже вполне успешно используются в фотоаппаратах, видеокамерах, компьютерах и сотовых телефонах.

Все это значит, что в самом ближайшем будущем литий станет крайне желанным ресурсом. Так уж получилось, что около трех четвертей всех известных на сегодняшний день запасов этого металла сконцентрированы на южном крае Латинской Америки — если быть точным, в пустыне Атакама, которая расположена на территории двух стран — Чили и Боливии. Помимо литиевых ресурсов и испанского языка, две эти страны объединяет еще и взаимная историческая неприязнь, которая стала крепнуть еще в XIX веке, во время так называемой Второй Тихоокеанской войны (которая, кстати, велась за право торговать одним из важнейших ресурсов того времени — селитрой). Чили тогда отрезала Боливии выход к океану, и в Ла-Пасе об этом до сих пор не могут забыть.

Отсутствие выхода к океану может вновь стать проблемой, если две литиевые державы начнут борьбу за привлечение инвесторов. Конкуренция между Боливией и Чили в добыче лития, а возможно, и в местном производстве батарей, вполне может вылиться в очередную Тихоокеанскую войну, не говоря уже об экологических последствиях широкомасштабной разработки литиевых месторождений. Любое напряжение, возникшее в регионе, ставит под угрозу попытки многих стран полностью перейти на электромобили — например, США уже получают 61% лития от чилийского импорта. Китай и Россия, которые тоже обладают значительными запасами металла, разумеется, только выиграют от такого развития событий. Однако конфликт между двумя латиноамериканскими государствами даст новый толчок распространению менее эффективных разработок, таких, как никель-металл-гидридные аккумуляторы, или же совершенно новых технологий, что будет иметь иные, непредсказуемые пока последствия.

Перевод Дмитрия Голубовского. © Washington Post. Newsweek Interactive Llc., 2009
Text by David J. Rothkopf. Reproduced with permission from Foreign Policy #174
Alamy / Photas