Параллели не пересекаются

5 декабря 1965 года. Около 50 человек собираются на «митинг гласности» у памятника Пушкину. В руках они держат плакаты: «Требуем гласности суда над Синявским и Даниэлем!», «Уважайте советскую конституцию!». Через несколько минут появляется милиция, плакаты рвут, а демонстрантов распихивают по воронкам — автозаки тогда еще не придумали. Митинг был абсолютно легальный: в действовавшей тогда конституции 1936 года декларировалась свобода собраний и шествий. При живом Сталине никому не приходило в голову проверить это на собственной шкуре; участники «митинга гласности» были первыми за несколько десятилетий, кто на это решился. Поскольку формально арестовывать их было не за что, всех задержанных вскоре выпустили. Студентов, впрочем, поголовно исключили из вузов, а к некоторым задержанным впоследствии приходили с обысками.

8 июня 2012 года. Несмотря на отрицательное заключение Совета по правам человека при президенте, Госдума и Совет Федерации с невиданной скоростью принимают закон, ужесточающий наказания за нарушения на митингах и шествиях. Президент тут же его подписывает. Штрафы вырастают в десятки раз, вводится наказание в виде принудительных работ, несанкционированные гулянья запрещают, обозвав их «массовым скоплением граждан в общественных местах». Особое беспокойство у правозащитников вызывает следующий пункт закона: «Действия (бездействие), повлекшие создание помех движению пешеходов или транспортных средств либо превышение норм предельной заполняемости территории (помещения), — влекут наложение административного штрафа на граждан в размере от тридцати тысяч до пятидесяти тысяч рублей или обязательные работы на срок до ста часов». Глава Совета по правам человека Михаил Федотов опасается «расширительной трактовки» этого закона.

16 сентября 1966 года. Несмо­тря на протесты интеллигенции (письмо за подписью Сахарова, Шостаковича и др. с указанием опасности субъективной оценки и произвольного квалифицирования высказываний) указом Президиума Верховного Совета в УК РСФСР вносятся новые статьи: 190-1, 190-2, 190-3. Последняя статья звучит так: «Организация, а равно активное участие в групповых действиях, грубо нарушающих общественный порядок или сопряженных с явным неповиновением законным требованиям представителей власти или повлекших нарушения работы транспорта, государственных или общественных учреждений или предприятий, — наказывается лишением свободы на срок до трех лет, или исправительными работами на срок до одного года, или штрафом до ста рублей». Слова «демонстрация» и «митинг» в законе отсутствуют, тем не менее любой уличный протест отныне можно с легкостью подвести под эту статью. (Что и было сделано в 1968 году после «Демонстрации семерых» на Красной площади. Несмотря на то, что демонстранты сидели на ступеньках Лобного места, находящегося внутри пешеходной зоны, их обвинили в том, что они мешали проезду транспорта.)

Как мальчика из триллера «Шестое чувство», твердившего, что он видит мертвых людей, меня последнее время преследуют призраки советского прошлого. Я вижу параллели! Началось это прошлой осенью, когда пресс-секретарь Путина сказал, что в брежневизации нет ничего плохого, наоборот, «Брежнев для нашей страны — это огромный плюс». Например, открываю на днях gazeta.ru и читаю: «По информации высокопоставленного источника в администрации президента, победила "радикальная" точка зрения в плане реакции на протест». И тут же параллель: в 1965-м году в Политбюро окончательно укрепилась «партия консерваторов» — с оттепелью было решено покончить. Брежневу даже лет было тогда столько же, сколько сейчас Путину, — 59. Но дальше параллели обрываются. Брежневу устроил заморозки длиною в 18 лет, погрузив страну в прогрессирующий маразм. В эпоху веб 2.0 заморозить можно разве что аккаунт. Путина надо обязательно научить пользоваться интернетом — банальный вэнити серч по блогам быстро избавил бы его от брежневизации.