«Давай закроем тебе глазки на пару минут»

В этот момент (10.30 утра) происходит первый вброс. Пачку бюллетеней опустила в урну женщина. Наблюдатель от «Яблока» заметил это и, рванув через все помещение, успел только к моменту, когда бюллетени оказались уже внутри. Активистка «Единой России» закатывает истерику по поводу того, что наблюдатель сшиб невинную женщину и обвиняет ее в преступлении. Председатель комиссии разгоняет всю сбежавшуюся толпу, запрещает приближаться к урнам и не дает задержать вбросившую женщину. Поднимается всеобщий шум: наблюдателей отправляют в дальнюю часть комнаты, в помещении появляются люди, которые, не представившись, дают указания членам комиссии, наблюдателям.
Проницательный председатель комиссии в это же время находит в кабинке для голосования газету «Яблоко» (которую забыла пожилая женщина незадолго до этого) и громко заявляет, что это незаконная агитация наблюдателя — угадайте, от какой партии... Начинают составлять акт об удалении нас с участка.

Странным образом эта тема затухает, и мы остаемся на участке. Пока мы занимаемся с наблюдателями жалобой избирателя, касающейся голосования на дому, неизвестный мужчина выполняет второй вброс. На мой крик опять поднимается волна возмущения, мужчина быстро скрывается, нас обвиняют в нарушении порядка. Пока я пишу жалобу, еще один мужчина вбрасывает бюллетени. Я успеваю схватить его за руки, но в этот момент председатель комиссии подлетает, отрывает меня него. Наблюдатель от ЕР устраивает очередную истерику, утверждая, что этот мужчина невиновен. Наш наблюдатель успевает заснять спину уходящего нарушителя и пытается узнать у работников полиции, дежуривших на участке, почему те бездействуют. В ответ — не имеем права задерживать. Написав пачку жалоб и требований опечатать урну, мы заняли более эффективные боевые позиции и приготовились к следующим ударам. Странное дело, но в течение следующих 5 часов ничего не происходило, за исключением постоянного присутствия на участке неизвестных людей, отказывавшихся представляться (вроде бы дружинники, вроде бы полиция, вроде бы прокуратура), все было спокойно. Некоторые неизвестные люди пытались предложить материальную помощь и верную дружбу наблюдателям, но были огорчены и, видимо, удивлены отказом. К 19.00 председатель стал говорить о том, что мне как корреспонденту нужно покинуть участок во время подсчета голосов. Открытый на нужной странице закон не производил никакого впечатления. Приехали представители прокуратуры и стали выяснять какие-то факты правонарушения. Наши попытки поговорить с прокурором он вежливо прекращал и говорил, что сам к нам обратится позже.

Вдруг из бездонных недр коридора появляются двое из ОВД и предлагают нам проехаться в участок, т.к. в 02 поступила жалоба на хулиганство наблюдателей на 382 участке. Нам предстоит дать объяснения в участке, а после этого мы при большом желании можем вернуться. Во время разговора происходит задержание другими наблюдателями мужчины во время вброса бюллетеней. Количество сотрудников правопорядка на участке, видимо, было критическим, отворачиваться просто было некуда — пришлось нашим полицейским из ОВД вместо нас увезти задержанного. В коридоре среди полиции и прокуратуры проходили совещания на тему: «нам же было сказано не влезать», «этих бы наблюдателей за слишком внимательное наблюдательство в участок». Но, видимо, начальство имело претензии к младшим чинам за бездействие (вот только не понятно было, в отношении чего), поэтому полицейские предложили нам дать объяснение прямо здесь, без заезда в участок, но с условием, что мы напишем об отсутствии претензий к представителям правоохранительных органов.

В момент дачи объяснений, с поличным, с бюллетенями в руках был пойман еще один мужчина. Нашего наблюдателя, крепко схватившего нарушителя, также крепко покусала (!) активистка ЕР, пытаясь освободить задержанного мужчину и заявляя, что сейчас за ней приедет скорая. Мы практически силой заставили полицию забрать мужчину. Это все было на глазах у прокуратуры! На вопросы «Почему так?» прокурорский работник ответил, что они тоже хотят все по закону. Дружинники шипели, что мы устраиваем цирк. Полиция шепотом переговаривалась между собой, что нужно камеры везде ставить. Наши объяснения забрали и вместе с задержанным уехали. Голосование было закончено, наступило 8 часов. После долгих разбирательств и изучения законов, меня, как корреспондента, все-таки выдворили, но удалось оставить камеру нашему наблюдателю. Еще 2 часа после закрытия голосования ждали, когда принесут третью выносную урну, когда приедут члены ТИК.

Все случилось. Но подсчет не начался. Члены комиссии пытались отдохнуть в закрытой комнате с регистрационными книгами, председатель ТИК в это время пытался вести душевно-человеческий разговор с нашим наблюдателем, что нужно бы всем как-то подружиться, у всех дети, внуки, всем противно, но уголовная ответственность очень неприятна и неполезна для здоровья. Давай закроем тебе глазки на пару минут, а за это как-нибудь тебе в жизни поможем. Наблюдатель, цитируя классиков — со щитом или на щите — отказался от сотрудничества и вынудил вынести книги учета из каморки.

В этот момент закрытая дверь участка распахивается, и заходят трое крепких мужчин кавказской внешности во главе с дамой (по слухам, из Управы). Подходят к наблюдателю, уточняют, Павел ли он. Получив утвердительный ответ, втроем хватают его под руки и выносят из помещения на улицу, несмотря на громкие возражения наблюдателя. За ними в холл выскакивают председатель ТИК, вся полиция, дружинники, но остановить ребят не пытаются. На улице эти же неизвестные перегораживают вход в здание и отказываются отвечать на вопросы, помаячив неочевидным удостоверением ФСБ. В это время я вызываю наряд полиции, а высшие чины этой самой полиции стоят рядом и тихо нецензурно удивляются происходящему. Председатель ТИК и лейтенант полиции все-таки вышли на улицу (видимо случилась внезапная судорога совести). Милейший председатель признался в своей трусости и неспособности противостоять этому беспределу и выразил свое удивление по поводу принципиальности наблюдателя. Сказал, что обычно наблюдатели приходят зарабатывать деньги на выборы. Оказывается, в зависимости от момента окончания принципиальности можно заработать на отдых от исполнения гражданского долга в трех- или пятизвездном отеле.

На улице было холодно, а наблюдатель — мой муж. Поэтому я отправилась в участок за верхней одеждой, где полным ходом происходил подсчет (!) голосов всеми членами комиссии сразу с абсолютно блаженными лицами. Когда председатель Пуговкин В.Н. понял, что я разобью дверь, если мне не откроют, он передал пальто и помахал ручкой. К тому моменту, как я вышла на улицу, неизвестные стали уходить с крыльца, а вдалеке показалась машина ОВД. Председатель ТИК продолжал извиняться. Приехавшая полиция после небольшого колебания предложила поймать этих ребят и поехать в ОВД писать заявление.

Мы ехали за ними на своей машине. К огромному удивлению через двести метров мы действительно увидели, что полицейским удалось задержать двоих, которые непосредственно участвовали в транспортировке наблюдателя. Их посадили в машину полиции и сказали нам следовать за ними в ОВД. И тут выяснилось, что между нами пытается вклиниться темная машина, остановить нас и отбить от полиции. Вот тут уже стало совсем страшно. К счастью, муж у меня машину водит хорошо и вообще способен к агрессивной езде. Поэтому удалось зацепиться за машину полиции и уйти от аварии. Приехав в ОВД Левобережного района, мы дали объяснения начальнику ОВД, следователю. Все сотрудники были озадачены и удивлены происходящим. Большую часть из них мы уже видели на участке. Здесь они разговорились и сказали, что сами голосовать не ходят, что все это бред и неправда. Сами сделать они ничего не могут, права не имеют и вообще. Но да, конечно, если все будут молчать, то ничего не изменится. Что делать с нашим заявлением, они не очень понимают, состава вроде как не видят, но обязательно передадут дело в прокуратуру, а там «дагеров не любят, так что у вас хорошие шансы на успех». Мальчиков наших тоже измерили и описали, документов не нашли никаких, задержат на 3 часа, потом отпустят. На вопрос про задержанных с бюллетенями ответили, что все в порядке — «завтра дело передается в мировой суд». Нас немножко поторопили — за дверью ждала бабушка, у которой украли собачку. Поэтому мы выдохнули и поехали домой. Нам позвонил наш третий товарищ, который остался на участке. Сказал, что считать вообще ничего не стали, оттеснили наблюдателей в угол, упаковали бюллетени, написали свои данные и все быстро кончилось. Может быть, наш Пуговкин — это Чуров?

В первой половине февраля в продаже появится книга
«Разгневанные наблюдатели: Фальсификации парламентских выборов глазами очевидцев».